Бесхозные скважины
Задачу их ликвидации без федеральной помощи решить нереально
Тимано-Печорская нефтегазоносная провинция в Коми и НАО – старейший нефтедобывающий регион в России, в 2019 году нефтяная отрасль нашей республики отметит 90-летие. По мнению министра природных ресурсов и охраны окружающей среды Коми Романа Полшведкина, у такого солидного стажа есть свои плюсы и минусы. Плюс – в республике успела развиться культура добычи нефти, крупные недропользователи ответственно относятся к природе. Минус – «наследство» первых десятилетий добычи в виде бесхозных скважин, которые загрязняют нефтью окружающую среду.
В декабре прошлого года Роман Полшведкин, выступая по теме «Накопленный экологический ущерб в Арктике: завтра будет поздно» в рамках международного форума «Арктика: настоящее и будущее», отметил необходимость разработки межрегиональных планов ликвидации разливов нефти и единых критериев определения чрезвычайных ситуаций в данной области. Он отметил, что консервация или утилизация только одной бесхозной скважины стоит порядка 4 млн. рублей, и призвал федеральные власти помочь региону в этом вопросе, так как «недра – это федеральная собственность, и у них должен быть хозяин».
Сейчас, по данным Минприроды Коми, на территории региона находится более 4,5 тысяч заброшенных скважин. Цифра примерная, точную можно узнать только после окончания инвентаризации таких объектов, а это очень сложная работа, которая может продлиться еще не один год.
При этом нередко старые скважины находятся в районах жилой застройки, самый показательный пример – город нефтяников Ухта.
– В Ухте больше 80 скважин – под жилыми постройками! Лично видел скважину, которая выходит прямо в подвал дома. Многие скважины под застройкой газируют или выдают нефтепроявления, – говорит Роман Полшведкин. – Неподалеку от Пионер-горы, в 20 метрах от лыжной трассы, есть глубокий котлован, который регулярно заполняется нефтью. Эта территория в ведении предприятия «Ухтагеонефть». Нефть они периодически откачивают, сдают в систему, причем, насколько помню, эта нефть даже НДПИ не облагается, поскольку получена в рамках ликвидации экологического ущерба. На этом, конечно, особо не заработать, поскольку процесс откачки затратный. И сколько этот котлован будет так наполняться – неизвестно, потому что пока не удалось обнаружить источник нефти – устье скважины.
Ситуация с котлованом, скорее, исключение из правил, поскольку обычно нефти, выделяемой старой скважиной, очень мало, чтобы пустить ее в дело. Но этого достаточно, чтобы нанести вред природе. Причина, почему старые скважины начинают самостоятельно выдавать порции нефти, в том, что они «расконсервировались». Или же никогда и не были толком запечатаны после того, как закончилась добыча.
– Когда скважина бурится, для того, чтобы она имела постоянное твердое несмещаемое основание, делается обсадка. Или цементная в виде трубы, или в виде двух железных труб, одна меньшим диаметром, другая – большим, а между ними заливается цемент. Примерно как в обычном колодце, только в колодец ставят бетонные кольца. Консервация скважины подразумевает цементирование ствола. А пласты бывают подвижными в связи с определенными геологическими процессами, активной добычей нефти неподалеку, и старая обсадка может повреждаться. Соответственно, нефть будет попадать в пласты, есть опасность загрязнения подземных вод, взрыва или возгорания, – поясняет министр. – А теперь представьте: если даже бетонная и железная обсадки со временем могут ломаться, то в каком состоянии скважины 20-40-х годов прошлого века, когда обсадку делали из дерева? Понятно, что она давно вся сгнила, нужно ее вытаскивать, делать новую обсадку и консервацию.
Сделать заброшенную скважину безопасной – дело весьма затратное, поскольку все они разные, по каждой нужно проводить обследование, разрабатывать проект. Только это стоит порядка миллиона рублей, а сама ликвидация скважины может обойтись еще в три миллиона, в зависимости от сложности работ. Если умножить эту сумму на 4,5 тысячи скважин, результат получится астрономический. Но кто должен выделять на это средства, заниматься консервацией скважин? Учитывая, что скважины ничейные?
Порядка 2,5 тысяч старых скважин находятся на территории современных нефтедобывающих предприятий. И если предприятие ответственно относится к экологии, соблюдению правил безопасности, то занимается ликвидацией «наследства» само.
– Например, немало бесхозных скважин на лицензионных площадях ЛУКОЙЛ-Коми, и мы уже обратились к этой компании с просьбой разработать отдельную программу по ликвидации этих скважин. Сегодня они ликвидируют только те, которые дают нефтепроявления, изливаются, – говорит Роман Полшведкин. – В прошлом году они у себя на участке ликвидировали две таких скважины, и еще две – за пределами лицензионного участка, но в непосредственной близости от него.
Сложнее ситуация с остальными скважинами, которые находятся в нераспределенном фонде, то есть на участках, которые не отданы в аренду. Порядка 170 скважин из них находятся на особо охраняемых территориях, немало их по берегам рек. То есть все это нужно ликвидировать как можно скорее. Но – фактически некому.
В России работает федеральная программа по ликвидации накопленного экологического ущерба. И бесхозные скважины, теоретически, можно консервировать в ее рамках. Но для этого регион должен за свой счет составить проект ликвидации и подать его в Минприроды России, которое профинансирует работы. А учитывая количество скважин и дороговизну обследований, разработки проектной документации, это накладно для республиканского бюджета.
– Это огромные деньги, которые республика вряд ли сможет выделить в ближайшие годы, – говорит Роман Полшведкин. – Но мы же понимаем, недра – федеральная собственность! Почему бы федерации не профинансировать и разработку проектной документации? Я предлагал это еще два года назад на федеральном уровне, но пока решения по этому поводу не принято. Хотя сейчас уже можно было бы заняться ликвидацией самых опасных скважин, ведь предварительный перечень уже есть. В конце 2018 года мы с федеральным ВНИИ Экология договорились о совместной подготовке документации для дальнейшего финансирования по программе ликвидации накопленного экологического ущерба.
Анна ПОТЕХИНА
Фото предоставлено пресс-службой Министерства природных ресурсов и охраны окружающей среды РК
В то же время, по мнению министра, в Коми улучшается ситуация с рекультивацией участков, загрязненных нефтью уже ныне действующими предприятиями. При этом конкретные цифры – сколько гектаров земель было рекультивировано в тот или иной год – здесь не показатель, было много порывов на трубах, значит, и территория восстановления земель больше, мало аварий – значит, и объемы рекультивации небольшие.
– Сейчас мы принимаем порядка 90 процентов рекультивированных земель. Это очень неплохой показатель. Значит, работы у нас в основном проводятся качественно, – рассказал министр. – Но, к сожалению, это касается не всех предприятий. Например, в ноябре на республиканской комиссии по ГО и ЧС поспорил с представителями компании «Нобель Ойл». Два раза у них прорывало одну и ту же трубу, а они ее так и не заменили, поставили хомут и что-то вроде муфт. А ликвидация загрязнения от этих разливов уже три года толком не движется. По предприятию «Печоранефтегаз» есть разлив с начала августа, так они его до сих пор не убрали, там даже должных мер по ликвидации принято не было. У «Нижнеомринской нефти» шламонакопитель старый стоит и течет изо всех щелей, благо снежок это маскирует. Конечно, по всем случаям реагируем совместно с Печорской природоохранной прокуратурой.
В целом же Роман Полшведкин признает, что ситуация с теми же нефтеразливами и ликвидацией их последствий в Коми куда лучше, чем в других нефтяных регионах.
– Ситуация за Уралом гораздо хуже, чем у нас, и по площадям, и по количеству инцидентов, и по вторичному загрязнению. Даже если судить только по информации, которая попадает в прессу, то становится ясно, что там такие инциденты случаются с «завидной» регулярностью, – отмечает министр. – Но там все же отдаленных, труднодоступных территорий больше, чем у нас. И культура производства другая. Мы уже очень давно осваиваем месторождения в европейской части России, поэтому и ответственности у наших нефтяников в целом больше, понимания, к чему могут приводить загрязнение территорий, разливы, не ликвидированные вовремя. Выучились на ошибках прошлого, внукам такого оставлять не хотим.
