Охота на медведя
Какой она была у коми-зырян в стародавние времена?
За последние несколько лет в Коми резко увеличились случаи выхода диких зверей в населенные пункты, нападений волков и медведей на домашних животных и людей. Ситуацией всерьез озаботились власти республики. Глава Коми Сергей Гапликов предложил ввести стимулирование охотников на медведей и волков. При этом сделать лицензию на отстрел бесплатной, за шкуру добытого хищника платить 20 тыс. рублей. Однако не секрет, что если медведей в лесах становится все больше, то охотников на косолапых – все меньше. Добыть медведя – дело непростое, не каждый на это отважится, нужны навыки и надежные помощники. Мы поинтерсовались, как проходила охота на медведей у коми-зырян в стародавние времена, и подыскали по этой теме несколько любопытных описаний. Их авторы – известные в свое время очеркисты, краеведы, этнографы Флегонт Арсеньевич Арсеньев (1832-1889), Михаил Иванович Михайлов (1821-1853) и Сергей Васильевич Максимов (1831-1901).
Из книги К.Е. Абрамова «В Зырянском краю»,1914 г.
Флегонт Арсеньев.
Очерк «Медвежья охота у зырян»
Большим похитителем добычи у зырян-промышленников при ловле слопами (ловушками для мелких зверей – ред.) и петлями является медведь, великий охотник до дичи. Случается, что, повадившись по слопам и другим ловушкам, он начисто обирает всю попавшуюся в них добычу, ничего не оставляя охотнику.
Если обнаружился такой медведь-вор, то, конечно, не замедлят промышленники повести с ним борьбу. Обычно в таких случаях ставят на тропе медвежьей тяжелые медвежьи капканы, настораживают самострелы, а всего чаще подстерегают медведя на лабазах (крытых навесах – ред.), построенных на толстом дереве, близ медвежьей тропы, и бьют его жеребьями (у В. Даля – отлитыми по калибру ружья стопочками, вместо пули – ред.) из широкодульных ружей. На таких же лабазах подстерегают медведей осенью, когда они, задрав в лесу корову или лошадь, ходят к ней на поедание.
Следует сказать, что зырянские промышленники не любят и боятся вообще охоты на медведя, всячески избегая весьма опасной с ним встречи. Если же случай натолкнет промышленника зимою на медвежью берлогу, то один он никогда не решится пойти на медведя, а оповестит товарищей. Идут на медведя в зимней берлоге всегда несколько человек с широкоствольными ружьями и, на всякий случай, с рогатинами. Партия охотников приближается к берлоге тихо. Сперва заваливают берлогу наглухо кряжами, чтобы медведь не в силах был оттуда вылезть, а затем стреляют в него наудачу, сверху, сквозь снег, до тех пор, пока не прекратятся в берлоге стоны; тогда берлогу раскапывают и вытаскивают оттуда убитого медведя.
Зырянин-охотник Вологодской губернии Усть-Сысольского округа. «Русские народы», т.1, 1891.
Но случалось иногда, что слабо раненный медведь притаивался в каком-нибудь углу берлоги, где пули его не могут достать. И когда разваливали кряжи, слабо раненный медведь стремительно вырывался из своего логовища и задавал охотникам страшную встряску.
Охоту на медведя в берлоге зырянские промышленники ведут еще и другим способом. Подтаскивают к берлоге большое количество срубленных вершин с елей и пихт, длиною в сажень. На свесившихся под берлогою древесных сучьях охотники высматривают место, где образовался кружок, протаина от дыхания медведя. Она бывает обыкновенно против отверстия берлоги. Определив по куржаку (инею – ред.) отверстие берлоги, промышленники начинают осторожно разрывать в этом месте снег и прислушиваются к царапанью в берлоге.
Разгребая снег, охотники прежде всего встретят траву, которою затыкает медведь отверстие берлоги с осени. Заслушав близкое царапанье зверя, втыкают поскорее в это место заготовленную вершину елки или пихты комлем вперед. Медведь схватывает вершину и втаскивает к себе. Вслед за первою вершиною втыкается вторая, третья и т. д. Зверь, озлобясь, втаскивает к себе одну за другой поданные ему вершины; ворочается в берлоге, рычит, но вытолкнуть хвою в то же отверстие не может, этому препятствуют ветви и хвоя, направленные не по пути и задевающие за края отверстия берлоги. Случается, что медведь, прижатый втащенными им вершинами в одну сторону, перестает втаскивать вершины, замолкнет и потихоньку начинает скрестись в другом месте; следовательно в берлоге еще есть отверстие другое.
Промышленники спешат к нему и история с вершинами повторяется у этого нового отверстия. Медведь, стесненный в берлоге до последней крайности, начинает страшно реветь и тогда безошибочно определяют по реву его местоположение, пробивают в снегу прямо против зверя дыру и стреляют его уже в упор или колют рогатиной.
Впрочем и между зырянами, хотя немного, но выбираются смелые охотники, которые, имея пару добрых надежных собак, не боятся открытой встречи с медведем. При хороших собаках охотник стреляет в зверя очень уверенно. Как бы медведь ни вертелся, собаки непременно в него вцепятся, тогда он должен присесть на корточки и в этом положении отбиваться передними лапами от собак, нападающих на него со всех сторон. В это время охотник, зарядивши ружье во второй раз, успеет хорошо взять зверя на цель и сделать верный выстрел. Если и этот выстрел не повалит медведя, то в ярости он бросается на охотника; но какая-нибудь одна собака хватает его сзади и рвет, медведь метнется к ней, а с другой стороны в него уже вцепилась другая собака; это заставляет медведя вновь присесть. Охотник же, между тем, снова зарядил ружье и успеет выстрелить в него третий раз. Собаки не оставят медведя до тех пор, пока охотнику не удается убить его.
(Журнал «Охота и рыболовство», Вологда, 1921 г., № 5-6.)
Охота с рогатиной. «Живописная Россия», т.1, 1880 г.
Сергей Максимов.
Из очерка «Первобытный лес»
Не замысловаты орудия, не хитры и пленники. На умных и хитрых зверей понадобились стрелы с крепкими наконечниками, чтобы стукать в морду зверька, тем оглушать его и не портить шкурки. В медведя и волка бросают стрелы с треугольным железным набалдашником, а со времени знакомства с русскими начали ходить на них: летом с винтовками и порохом, зимой – на берлоги с рогатиной. И среди инородцев проявились такие ревнивые охотники, которые стали добиваться до сорокового медведя, после чего – по поверью – зверь становится уже не опасным, и человек на всю жизнь от него застрахован. Впрочем, и на умника-медведя довольно простоты: достаточно бывает деревянного тяжелого чурбана, который подвешивается на веревке и загораживает облюбленное зверем и соблазнительное место, вроде пчельника или овчарни. Он отбивает чурбан лапой и, получивши от него удар в щеку, отбрасывает в другую сторону, и, опять натолкнувшись на удар, начинает больше сердиться и толкать чурбан сильнее.
Медведь виснет передней лапой на липовом дереве, когда повадится лакомиться бортевым медом, а хозяин его привесит преграду из толстой доски с дырочкой и гвоздями, наколоченными сверх доски наискось. Просунуть в дыру и меж гвоздями лапу можно, ухватить в нее соты позволяется, но лапу с поноской назад уже нельзя протащить. Догадаться разжать лапу медведь не может, гвозди впиваются все больше и больше, по мере того, как усилившаяся боль заставляет его трястись задними ногами и реветь недаровым матом, приглашающим на место преступления хозяина борти. Этому остается доколотить лакомку до смерти простой толстой палкой. Никакое другое хищное животное не позволит так одурачить себя».
(В книге «Живописная Россия», т.1, 1880 г.).
Зыряне-охотники. Из книги Н.В. Уварова «Вологодчина в русском фольклоре».
Михаил Михайлов.
Из очерка «Промыслы зырян Устьсысольского и Яренского уездов Вологодской губернии»
Медведей стреляют более около 17 февраля, когда они поднимаются и бегают стаями. Тогда несколько звероловов, сговорясь, идут на лыжах в лес отыскивать зверя по следам, вооруженные ружьями, рогатинами и кольями. Ходят они все вместе, очень мало удаляясь один от другого, чтобы можно было защитить неосторожного, который, не подав условного знака, выстрелил бы в стадо, или нечаянно подвергся нападению страшного зверя.
Добыча общая, кто бы сколько ни настрелял; только тот не получает доли, кто, видев в опасности товарища, не помог ему справиться с зверем, или, как трус, сделав промах по зверю, не поспешил зарядить ружья и сделать второй выстрел, а удалился, оставив товарища в жертву разъяренному зверю: такой зверолов бывает в презрении у крестьян, и ни одна партия промышленников не принимает его к себе в пай.
Стреляя медведей, зыряне не опускают также случая пользоваться их неосторожностью и прожорливостью: немало ловят их искусственными капканами, самострелами, настороженными деревьями и бревнами, которые от легкого прикосновения зверя, падая вдруг, давят его своею тяжестью. Недавно стали ловить не только медведей, но и других, жадных до лакомого куска зверей «удами», наживленными куском дохлой скотины: если медведь повадился ходить на выгонную землю и таскать коров, то, приметя след его и дойдя до логовища, приносят туда остатки задранной им скотины, строят на верху древ лабазы и, подкарауля зверя, стреляют по нем.
Впрочем, все эти роды ловли, основанные на хитрости, не очень нравятся зырянам: по врожденному бесстрашию, они не любят скрываться от зверя, а идут прямо на него, надеясь на ловкость свою и силу, которые и выказывают действительно в рукопашной борьбе с медведем, когда находят его в берлоге; выманив его оттуда поддразниванием рогатинами, которыми впрочем никогда не колют зверя, чтобы не испортить шкуры, они убивают его потом, наповал, длинным острым ножом, метко воткнутым в пах зверю.
Чтобы достать медвежат, охотники идут к логовищу втроем, вооруженные копьями и рогатинами; двое прячутся вблизи, искусно забрасывая себя хворостом, между тем как третий, дразня матку, вызывает ее рогатиной: рассерженный зверь выскакивает из берлоги и бросается за смельчаком, дерзнувшим его обеспокоить; тот обращается в бегство с тем намерением, чтобы отвести матку от детей, а товарищи его в это время кидаются в берлогу и похищают щенков.
Лучшие медвежьи шкуры продаются от 6 до 7 р. сер. за штуку.
(«Журнал Министерства
Внутренних Дел», 1851 г., ч.34, кн.4).
