Денис Рассыхаев: «Режиссер должен быть провидцем»

15 декабря состоялась церемония награждения лауреатов Республиканского театрального конкурса имени Степана Ермолина. Лауреатом в номинации «Лучшая режиссерская работа» стал актер и режиссер Академического театра драмы им. В. Савина Денис Рассыхаев со спектаклем «Зверь» по пьесе М. Гиндина и В. Синакевича. В интервью «Региону» молодой режиссер рассказал о своем видении профессии, театра и их места в жизни.

Вы закончили институт им. Щукина по режиссерскому направлению в прошлом году, и в Вашей биографии режиссера еще не так много спектаклей. Однако уже один из первых – антиутопия «Зверь» – принес Вам награду за лучшую режиссерскую работу в Республиканском театральном конкурсе им. Степана Ермолина. Для Вас эта победа стала приятной неожиданностью?

– Конечно, такое признание для меня очень приятно и важно, и я понимаю, что моя работа – не в пустоту. В этом конкурсе спектакли оценивает профессиональное театральное сообщество республики, но, может быть, даже в большей степени для меня важно мнение зрителя. Спектакль «Зверь», поставленный в 2018 году, за время проката получил высокую оценку именно от зрителей – сколько было написано отзывов, благодарностей… У «Зверя» даже есть фан­клуб. Мне это важно, это дает уверенность, что я иду в правильном направлении.

Но зрителям нравится разное, и часто как раз любимые массовой аудиторией телешоу, фильмы, исполнители далеки от представлений о настоящем искусстве…

– Это так, зрители разные. Кому­то не нравится особенно заморачиваться, хочется прийти в театр и расслабиться, посмеяться, развлечься. Спектакль «Зверь» не задумывался как развлечение. Задавая такую проблематику, я ориентировался на молодое поколение, которое уже сейчас должно думать, что будет дальше, как сделать так, чтобы мы, человечество, не повторили сюжет этой антиутопии.

Спектакль «Зверь», за который Денис Рассыхаев стал лауреатом конкурса имени Степана Ермолина.

Ваш «Зверь» с его атмосферой жизни после «конца времен» поставлен почти два года назад, спектакль для детей «Хуха и день рождения Родничка» на экологическую тему, лейтмотивом которого стала борьба с мусором, – еще раньше. Проблематика, звучащая в этих постановках, была актуальна и два, и три года назад, но именно сегодня она воспринимается особенно остро.

– Такое попадание – это самая главная задача для режиссера, то, чему нас учат педагоги. Режиссер, как и драматург, должен быть провидцем, должен анализировать ситуацию, видеть истоки ее зарождения и предугадывать ее развитие наперед. «Чайка» Чехова провалилась при первой постановке, но выстрелила потом. Чехов все предсказал. Оруэлл, Брэдбери, другие авторы известных антиутопий, писатели­фантасты видели будущее на десятки и сотни лет вперед. Таким же даром должен обладать режиссер, двигаться в этом направлении.

Сейчас Вы куда двигаетесь?

– Всегда меня интересовали и интересуют общечеловеческие проблемы. Мне хочется раскрыть суть человеческой природы, ее тайну. Почему все так циклично в истории и жизни человека, с чем связано это постоянное повторение? Изучив мировую историю, исследователи пришли к выводу, что за все время своего существования человечество в общей сложности не воевало только 100 дней. После такой информации задумаешься, зачем мы вообще созданы. Известно, что наша планета очень комфортна для насекомых, их на Земле более 50 миллионов видов. А мы кто? Разрушители, какое­то инородное тело. Вот в таких вещах мне интересно разбираться, разговаривать об этом со зрителями.

Максим, «Верую», 2011 г.

В июне Вы выпустили очередной дипломный спектакль студентов республиканского колледжа искусств. На этот раз Вы обратились к социально­психологической драме Николая Коляды «Игра в фанты». У этого спектакля есть будущее на профессиональной сцене?

– Мне не хочется, чтобы спектакль умер. Возможно, появление Молодежного театра позволит нам его воскресить, как и некоторые другие выпускные студенческие работы. Они станут своего рода фундаментом Молодежного театра, а потом появятся новые спектакли. Что касается Коляды, мне нравится его ранняя драматургия, интересен его подход к человеку, человеческим отношениям, он чем­то напоминает Макдонаха. И еще, мне кажется, он большой поклонник Достоевского; как и классик, выносит в своих произведениях все низменное в человеке. Мне в этом отношении ближе Чехов.

Но, кажется, сами Вы пока работаете в духе Достоевского.

– Да, может быть, получается мрачновато, но я же ищу свет, и в тех же «Фантах» мне хочется дать надежду – и, прежде всего, будущему поколению.

Вы много говорите о молодежи, переживаете за нее, для молодых ставите спектакли. Это связано с тем, что Вы преподаете и много общаетесь со студентами?

– Здесь все взаимосвязано. Я почти 10 лет работаю с молодежью, у меня дети почти взрослые, как раз того возраста – 15­20 лет, – когда идет становление личности. Важно не упустить этот момент. Мы же видим, что 70 процентов подростков проводят свободное время в торговых центрах, жуют семечки и смотрят за другими людьми. Мне хочется создавать такие спектакли, чтобы они прислушались, чтобы что­то в них поменялось. Я не считаю, что театр должен чему­то учить, театр – это общение, обмен энергиями, мыслями, диалог, а не монолог.

Тригорин, «Чайка», 2017 г.

В работе со студентами Вам нравится эта возможность положительно на них повлиять или что­то еще?

– Мы с ними вместе пытаемся разобраться, что не так. И чаще даже они меня учат чему­то. Я не согласен с теми, кто говорит, что молодежь у нас такая и сякая – наоборот, она очень интересная. Они много читают, просто не то, что читаем мы, мы этого не понимаем – это и есть извечный конфликт отцов и детей. А надо бы попытаться понять, что их привлекает в этих книгах, разобраться вместе. Со своими детьми мы так и делаем. Надо понять, что это изначально совершенно другое поколение, виртуальный мир для них – это реальность, они с этим родились, они уже мыслят по­другому.

В конце учебного года выйдет Ваш новый дипломный спектакль. Что это будет?

– Мы взяли повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие». Удивительно, но я сразу даже не соотнес этот выбор с тем, что премьера спектакля состоится где­то рядом с празднованием 75­летия Победы. Изначально я просто искал материал, который раскладывается на пять девушек и одного парня. А вообще, я с детства люблю это произведение, и оно достаточно «молодежное», его главные герои – совсем молодые люди, которые вдруг оказались на войне, которые должны были сопротивляться против такой страшной силы. Мир всегда очень хрупок, и сейчас мы как на вулкане: а вдруг завтра что­то случится, и такие же девочки окажутся на войне… Не хочется работать бытово, скорее всего, я даже поменяю название спектакля. И, самое главное, мне интересна не сама война – о ней и без меня много сказано, – мне интересна довоенная жизнь этих, по сути, детей, их мечты, фантазии, их будущее, которого вдруг не стало. И хочется, чтобы это нашло отклик у зрителей.

Полоний, «Гамлет», 2011 г.

А кроме дипломной постановки в ближайшее время будут режиссерские работы в театре им. Савина?

– После Нового года планирую доработать спектакль «Тувсовъя мойд» – это коми версия «Снегурочки» Островского. В «Снегурочке. LIVE», которую я в прошлом году ставил на русском языке, главным мотивом стала любовь в ее христианском понимании. В коми варианте мне хочется поработать с язычеством, для этого спектакля я выбрал стилистику японского театра кабуки. Интересно, что еще Каллистрат Жаков писал о сходной природе японского и коми языков. И действительно, мне кажется, по энергетике, мелодике они очень похожи.

Возможно, в будущем сезоне мне удастся поработать над спектаклем по «имиджевой» для нашего театра пьесе Николая Дьяконова «Свадьба с приданым». Мне хочется, чтобы это был очень живой, музыкальный спектакль про молодых людей, которые были заряжены идеей, оптимизмом и после войны поднимали страну буквально из руин. Это не будет карикатурой на Советский Союз или ностальгией по советской эпохе.

Атаман, «Снежная королева», 2017 г.

Несколько лет — во время учебы в Москве — Вы общались с интересными людьми из театральной среды, имели возможность смотреть спектакли лучших театров страны. Сейчас не чувствуете себя в культурной изоляции?

– На данный момент, может быть, и хорошо, что я имею возможность заниматься саморазвитием и своей «лабораторией». И потом, не такая уж здесь и изоляция, приезжают хорошие коллективы, показывают интересные работы. Из недавнего – на III Северном театральном фестивале я видел «Братьев Карамазовых» Архангельского молодежного театра – спектакль взял гран­при фестиваля. Мне понравилось. Я люблю такие вещи, как спектакль Семена Спивака «Обыкновенные чудики», который показал Молодежный театр на Фонтанке. Простому зрителю сложно смотреть спектакли по телевизору, но я смотрю их с позиции режиссера и актера, есть канал «Культура», канал «Театр» – мне этого достаточно. Я люблю Бутусова, конечно, Туминаса, смотрю спектакли Товстоногова, Эфроса – для меня он кумир, его отношение к актерам восхищает.

Максим Орлов, «Свадьба с приданым-2, или 50 лет спустя», 2015 г.

А что в современном театре Вы не воспринимаете?

– Как бы ни пытался – спектакли Богомолова, большую часть спектаклей Серебренникова, хотя что­то у него и нравилось. Я не считаю, что для того, чтобы спектакль получился, надо, например, полностью раздеть всех актеров. Кто­то умеет это сделать оправданно и эстетично, а кто­то – просто эстетично, и тогда это уже не искусство, а веяние моды.

Несмотря на режиссерское образование, пока в нашем театре имени Савина Вы, прежде всего, ведущий актер. Как в Вас уживаются эти две профессии?

– Очень сложно, потому что актер и режиссер – это, в первую очередь, разный подход к театру.

Скалозуб, «Горе от ума», 2016 г.

Играть стало тяжелее?

– Тяжелее стало работать с режиссерами. Конечно, я и сам могу простроить себе роль, когда режиссер этого не делает. Вроде бы, хорошо. Но если каждый начнет простраивать свои роли, в спектакле не будет ансамбля, каждый будет играть свой жанр. Театр – это не кино, я не могу со стороны посмотреть на себя в спектакле. Главная задача режиссера – заинтересовать, убедить актера, что его позиция верна. Когда этого не происходит, начинается внутренний бунт. Естественно, если бы приехал Бутусов или Туминас, я бы свои режиссерские амбиции убрал подальше и шел бы за ними, как змея за дудкой.

В какой роли Вы в последнее время получали удовольствие от актерской профессии?

– Я пошел в режиссуру, потому что не хватало возможности высказаться, мне мало границ одной роли, чтобы сказать все, что хочу. А режиссура это позволяет сделать. Читая, анализируя ту же «Чайку» как режиссер, я больше пойму, чем играя в ней Тригорина. Если бы что­то и хотел сыграть – Отелло.

А как Вы вообще относитесь к тенденции, что все больше и больше актеров ставят спектакли, переучиваются на режиссеров?

– Мне кажется, в режиссуру надо идти, имея достаточный жизненный опыт. Но ведь и не все же, получив образование, становятся режиссерами и ставят, а для саморазвития – это очень хорошо.

Фемистокл, «Диоген», 2019 г.

По этому интервью сложно представить, что в Вашей жизни чему­то, кроме театра, еще есть место. Но, наверняка, это не совсем так.

– Это совсем не так. Семья, семейные ценности всегда были и всегда будут у меня на первом месте. Другое дело, что и дети мои выросли в театре, и выпускники все стали, как члены семьи: мы вместе собираемся, отдыхаем. Театр – это все­таки профессия, не дом. Как и Евгений Леонов, я могу сказать, что мне очень повезло: утром я хочу на работу, а вечером – домой, потому что там меня ждут.

Беседовала Юлия ЛЕГОТИНА

Фото предоставлено театром драмы им. В. Савина