Нить из прошлого
несколько десятилетий подряд протягивает краевед Анна Малыхина
11 февраля во всех храмах и приходах Республики Коми вспоминали Собор коми святых, новомучеников и исповедников Российских, в земле Коми просиявших. Общеправославным это праздник стал пять лет назад, до этого коми святых, канонизированных в начале двухтысячных, поминали в нашем регионе. Руку к этому приложила уроженка села Зеленец, известный в республике краевед Анна Малыхина.
Фото Инны АЛЕКСАНДРОВОЙ
Нежданная Анна
По квартире Анны Георгиевны Малыхиной передвигаться непросто. Всюду – стеллажи и столы с книгами, тумбы со стопками бумаг. В темном углу – столик с компьютером – рабочее место Анны Георгиевны. Со стен смотрят репродукции картин из старых журналов. Время тут остановилось и повернулось вспять, чтобы захватить тех, кто остался в прошлом, – и снова вернулось назад – рассказать о них современникам и потомкам.
– У меня вот тут недавно полетел жесткий диск со всей информацией. Очень много материалов пропало, надо теперь их восстанавливать и успеть передать, – говорит она за чаем.
Чтобы «успеть передать», 73-летняя сыктывкарка освоила соцсети. В ее профиле – фото людей в старинных костюмах, священников в будничном облачении, дам и кавалеров, детей. На последних часто она сама – пятилетняя, десятилетняя, подросток. И это тоже надо сохранить.
Анна Малыхина из рода Клочковых-Куратовых-Поповых появилась на свет в селе Зеленец после войны. Семья жила в своем доме. Не в родовом, что возле церкви (из него дедушку-священника выселили), а в купленном позже. Анну в семье не ждали. Она была восьмым ребенком, появившимся на свет в голодном 1947-м.
– Старшие братья-сестры родились до войны, а я была незапланированным ребенком. Старший брат 1925 года рождения даже повоевать успел. Никто особенно не радовался моему появлению, мама не могла меня кормить, так как была истощена, пришлось купить козу – вот коза меня и кормила. Все думали, что мама с папой – это мои бабушка с дедушкой, – рассказывает Анна Георгиевна.
Воспитывала ее настоящая бабушка: родителям надо было работать. Даже две бабушки – родной в качестве няньки помогала сестра, обе были вдовами священников: «Две матушки меня воспитывали».
С раннего детства Анна Георгиевна помнит старый альбом в кожаном переплете.
– Мне всегда было интересно рассматривать в нем фотографии, люди на снимках отличались от всех, кто был вокруг. Я удивлялась, почему они такие разные, непохожие на теперешних, – вспоминает она.
Мама Анны была учительницей русского языка и литературы, и в доме было много книг. А еще они хранились в амбаре в сундуках – дореволюционные, массивные, некоторые с непонятной вязью. Позже многие из них мама отдала уцелевшим монахиням, что-то забрали родственники.
Взрослой Анне Георгиевне, воспитывавшей двух детей, с утра до вечера занятой на работе, было не до архивов. И все-таки она попросила маму записать воспоминания. В 1917 году мама была гимназисткой и помнила, как из гимназии выгнали всех старорежимных учителей, а на их место пришли такие учителя, на которых дети и внимания-то не обращали.
– Я очень прониклась нашим прошлым, когда мамы не стало, хотя она мне и до этого рассказывала. Но раньше мне некогда было даже вникать. И когда без нее уже прочитала ее записи, меня это поразило. Она занималась тем же, чем я сейчас, только она это еще сама видела и помнила.
Родители Анны Малыхиной – Раиса Степановна и Георгий Георгиевич Игнатовы, 1940 г.
Из духовного сословия
Перелом в сознании технаря по образованию Анны Малыхиной произошел в 80-е годы прошлого века. Много лет она работала в производственно-техническом управлении связи. При нем был проектный отдел, в котором изо дня в день и трудилась Анна Георгиевна.
– Решила я сменить сферу деятельности и пошла на курсы экскурсоводов при экскурсионном бюро. Потом стала выбирать тему для защиты диплома. И выбрала родословную. Это меня заинтересовало потому, что была жива еще мама и успела мне кое-что передать, – рассказывает она и прибавляет. – Я все думаю: возраст, надо мне уже с этим заканчивать.
– Не обманывайте себя, вы не сможете это закончить, – говорю я.
– И правда, – соглашается она, – в последнее время благодаря соцсетям все активизировались: присылают фотографии, истории, находят корни, в том числе мои, о которых я и не знала. В основном, корни мои из Коми, я собрала практически всех по нашим архивам, но некоторые – через бабушку – из Вологодской губернии. Вот недавно нашел меня родственник в одиннадцатом поколении.
Сменив сферу деятельности, Анна Малыхина стала совершать открытие за открытием: о духовном сословии в Коми крае – со своими порядками, укладом, даже льготами, непрерывным наследованием должности; о том, что и она сама родом оттуда. Многие священники в Коми крае состояли в родстве между собой. Это, по словам Анны Георгиевны, было важно, потому что русские священники испытывали затруднения в общении с коми населением. Служение выполняли свои, зырянские священнослужители. Большинство из них носили «сословную» фамилию «Попов». Во время учебы в духовных училищах и семинарии надо было их как-то различать, и им давали «искусственные фамилии»: по названию местности, по селам, по церквям. Отсюда в Коми крае Спасские, Богоявленские, Вишерские и т. д.
– Бабушка у меня урожденная Бронникова из священнического рода. Со стороны мамы все из духовенства. Когда я стала выяснять свои корни, выяснилось, что и дедушка, и бабушка у меня связаны с куратовским родом: прабабушка моя была еще урожденная Куратова. А прадед по отцу родился в Кибре и был племянником Ивана Алексеевича Куратова по сестре.
Искать приходилось по знакомым, по указанным именам, основная работа происходила, конечно же, в архиве. В поисках корней Анна Георгиевна с помощью единомышленницы Ларисы Тороповой освоила методику работы с ними.
– Сначала надо собрать данные по церквям, потом по каждому изучить послужной список, – перечисляет краевед. – Мы изучали в архиве клировые ведомости, которыми до нас никто даже не интересовался. Там указано, кто были родители священников, какие службы они вели, буквально день за днем, кто их дети. С начала XIX века такие ведомости сохранились почти по всем церквям. Писались они в трех экземплярах: один отправлялся в духовное управление в Вологду, второй в епархию и третий оставался в храме. Может, что-то и утеряно, потому что приходилось их собирать по разрушенным церквям. Известный краевед и архивист Цембер рассказывал, как он ездил по краю, собирал пуды богослужебных книг, ведомостей и вез их в Усть-Сысольск.
Прервались все эти записи в 1917 году, когда церковь отделили от государства. В 1925 году арестовали деда Анны Георгиевны по материнской линии, священника зеленецкой Богоявленской церкви Стефана Попова.
– Тогда еще небольшие сроки давали, – говорит она о 20-х годах прошлого века. – после освобождения он уже не служил, стал ездить по экспедициям со своим братом-геологом.
Дед Анны Попов Стефан Михайлович с женой Людмилой и детьми Сергеем и Раисой, будущей матерью краеведа.
Трудная тема
В начале 90-х Анна Малыхина устроилась на работу в газету «Эск\м» (Вера). Это принесло бонусы в виде новых данных для ее исследований. Во-первых, фото предков и семейные истории ей стали приносить читатели газеты. А во-вторых, журналистское удостоверение открыло ей доступ в архив ФСБ. Краевед вплотную приблизилась к самой тяжелой теме – репрессий священнослужителей.
– В архив ФСБ я попала как журналист. Это было открытие! Там сохранились все дела. Я нашла и дело дедушкиного брата, Ивана Михайловича Попова (внучатого племянника Ивана Куратова), который тоже был репрессирован.
Под репрессии брат священника попал в 1936 году, успев сделать для Коми края немало. Для периферийной губернии он был незаурядной личностью. Еще до революции окончил три высших учебных заведения: университет в Харькове, военно-медицинскую академию в Юрьеве и Горный институт им. Екатерины Второй в Санкт-Петербурге. В советское время его направили на родину как горного специалиста, но вскоре он занялся биологией. Когда в 1934 году в области организовали первый исследовательский институт, он был единственным специалистом в этой области.
– Тут он был редактором краеведческого журнала «Коми му». Готовил капитальный труд по всем ископаемым нашего края, рукопись, готовая к изданию, сохранилась у его приемной дочери, – передает слова своей мамы Анна Малыхина. – Он женился на вдове дворянина Ленина, который был одной из первых жертв красного террора, расстрелянных в 1918 году.
Следы самого Ивана Попова после ареста теряются. Неизвестно, как он окончил свои дни, где похоронен. А записи остались.
– Целую неделю я переписывала дело Ивана Михайловича. Там и допросы зафиксированы, очные ставки. Потом я не смогла уже выдержать, – вспоминает Анна Георгиевна.
Иногда в кабинете, где она оставалась один на один со страшными документами, ей становилось плохо, приходилось выходить на улицу.
– Это было в подвале, в котором, возможно, сидели приговоренные к расстрелу. Это очень тяжело, но мне повезло туда попасть, ученых, например, не пускали. Меня свободно оставляли в кабинете.
Но когда она пришла в архив в очередной раз, ей неожиданно отказали.
– Доступ был запрещен. Может, потому что материал в «Эск\ме» я выпустила. Я была втайне даже рада этому, потому что эмоционально это было невыносимо, хотя потом это и притупляется. Но когда я занималась в архиве ФСБ, это было для меня тяжелым временем.
Архив для краеведа закрылся, но остались родные репрессированных священников, их свидетельства.
– Мне важно было собрать рассказы родственников, домашние воспоминания. Как они жили, как выживали. Семьи-то ведь тоже пострадали. Мужей арестовывали, жен выгоняли с работы, детей не брали на учебу, – говорит Анна Малыхина. – Мама моя описывала, что из Педагогического института народного образования Коми ее исключили на втором курсе после ареста отца как дочь служителя культа. Она не знала, куда ей деться. И вот, говорит, иду я – и будто стена передо мной, и не могу пробиться. Тогда она собрала вещи и на последнем пароходе с еще одной девушкой из таких же, как она, уехала в Усть-Куломский район. А так как там не хватало тогда учителей, их сразу взяли. Маму направили в Нижний Воч. Отец после гражданской войны оказался там же, был директором. И там они и встретились. Фамилия у нее поменялась, и как-то отстали от нее.
Воспитанники Усть-Сысольского духовного училища. Второй слева – дед Анны Малыхиной Степан Попов. 1885 г.
Богоявленская церковь в селе Зеленец, где служил дед Анны Малыхиной.
Правнуки у могилы о.Стефана Попова в селе Зеленец. 1999 г.
Коми святые
Своим подвижническим трудом Анна Георгиевна приложила руку к канонизации новомучеников Земли Коми. Когда в сотрудничестве с историком Михаилом Рогачевым был собран материал о семнадцати новомучениках, решили обратиться к Епископу Питириму, чтобы их рассмотрели на комиссии по канонизации в Москве. Массовая канонизация прошла в 2000-м году, но священники Коми края не вошли в эти списки.
– Я пошла в нашу епархию к отцу Филиппу и сказала, что у нас уже выявлены те, кто был расстрелян. Нужно документальное подтверждение, но мне его не выдадут, а вы можете запросить, – рассказывает краевед.
Сыктывкарская епархия быстро сделала запрос, получила ответ, и документы отправили в комиссию по канонизации при Московской Патриархии. Канонизация коми святых произошла в 2001 и в 2002 годах. С 2016 года Собор коми святых стал общеправославным праздником. Празднование официально было внесено в месяцеслов по благословению Патриарха Кирилла 23 марта 2015 года. В Собор вошли святитель Стефан Пермский, епископы Герасим, Питирим, Иона и 17 новомучеников и исповедников российских, в земле Коми просиявших, поднятые из небытия, в том числе усилиями Анны Малыхиной. В 2019 году патриарх утвердил еще 23 имени новомучеников, причисленных к Собору коми святых. В 2015 году в Ухте освящен храм Новомучеников и Исповедников церкви Русской, в Земле Коми просиявших.
За 14 лет до канонизации, в 1997 году, с подачи Анны Малыхиной в Сыктывкаре впервые отметили скорбную дату – 60-летие расстрелов коми священников. Дали объявление в газету, обратились в Епархию и Национальный музей. На месте Троицкого собора, где сейчас детский парк, собралось невиданное количество людей.
– Пришло очень много народу. Стала я показывать фотографии, несколько женщин кинулись: это мой дедушка, а это мой отец! И до такой степени это меня растрогало, чуть не до слез. Такого я не видела, чтобы люди узнали откуда-то, стихийно, и пришли вспомнить их всех, – рассказывает краевед.
Еще одно дело мрачных репрессивных лет, которое не дает покоя Анне Георгиевне, – дело о Священной дружине, тринадцати мирянах и священниках, в основном, ссыльных. – Тогда не было ни одного работающего храма, кроме Кочпонского, – рассказывает она. – Ссыльных селили на окраине Сыктывкара – там и в Тентюково. Самый почитаемый среди них, конечно, Герман Ряшенцев. Он много перенес, был несколько раз на Соловках, им интересуются историки со всей страны.
Дело Священной дружины привело ее на Тентюковское кладбище, к некогда безымянным могилам. Сейчас там установлены два креста, приезжают паломники.
– Никто точно не установит, кто там конкретно погребен, но женщина, ухаживавшая за могилой, точно знала, что там похоронены расстрелянные в один день священнослужители. Она передала это своей племяннице, а она рассказала другим. Я попала туда, когда еще не было крестов, и мало кто знал о захоронениях.
Сегодня Анна Георгиевна нечасто выходит из дома. Иногда собираются кружком единомышленников, краеведов, увлеченных родословием. У Анны Георгиевны нет машины времени. Сначала ее заменяли ручка и бумага да бабушкин старый альбом с пожелтевшими фотографиями. Позже появился компьютер и единомышленники. С их помощью она выводит из тьмы небытия сотни и тысячи родных, земляков, людей XIX и страшного XX веков.
Полина РОМАНОВА
В феврале вышла в свет вторая часть справочника «Репрессированное православное духовенство, монашество и миряне, за веру пострадавшие, в Коми АО-Коми АССР». Это уже 13-й том Коми республиканского мартиролога жертв политических репрессий «Покаяние», который издает Коми республиканский благотворительный общественный фонд жертв политических репрессий «Покаяние». В подготовке целого ряда томов приняла участие и Анна Малыхина. О новом издании фонда «Покаяние» рассказывает председатель его правления Михаил Рогачев.
– Над составлением биографического справочника «Репрессированное православное духовенство, монашество и миряне, за веру пострадавшие, в Коми АО-Коми АССР» фонд «Покаяние» начал работать совместно с Сыктывкарской и Коми-Зырянской епархией в 2017 году. Именно духовенство и верующие стали одной из наиболее пострадавших от политического террора в СССР в 1920-1950-е годы групп населения.
Политические репрессии против духовенства и монашества были вполне закономерны, поскольку определялись атеистическим характером коммунистической идеологии и отношением к церкви как к политическому противнику, поддерживающему «эксплуататорские классы». Советское руководство ставило целью уничтожение церкви как единого живого организма во всем многообразии его жизнедеятельности. Целенаправленно закрывались храмы и монастыри, ликвидировались приходы и епархии, наносился удар по духовенству и монашеству, а также по «церковному активу». Причем духовенство арестовывали и судили не только по политическим статьям, но и за неуплату налогов, невыполнение требований власти и т. д.
В начале XX века в Коми крае насчитывалось 2 монастыря (Ульяновский Троице-Стефановский мужской и Кылтовский Крестовоздвиженский женский) и 112 приходов (168 храмов и более 200 часовен), на которых служили 258 священников, диаконов и псаломщиков. В 1920-х – первой половине 1940-х годов в Коми были закрыты все православные храмы и монастыри. Практически все церковнослужители были репрессированы по политическим статьям, православное духовенство как сословие было уничтожено полностью.
Но мы не могли ограничиться только местным духовенством и монашеством. В 1920-1950-е гг. Коми являлась одним из основных регионов дислокации исправительно-трудовых лагерей, ссылки. В лагерях отбывали срок осужденные в других регионах архиереи, священноцерковнослужители, монашествующие и миряне, в том числе осужденные в лагере вторично, скончавшиеся в ссылке и лагерях. Все они упоминаются в региональных книгах памяти жертв политических репрессий, но у большинства биография прерывается на аресте и приговоре. Мы постарались установить, хотя бы частично, что с ними стало после осуждения.
Первая часть справочника, опубликованная в 2018 году, была посвящена памяти арестованных и осужденных в Коми АО-Коми АССР, в том числе тех, кто был осужден в ссылке и лагерях. Она включает 362 статьи. Это 226 статей о местных священноцерковнослужителях, монашествующих и мирянах, 136 – о ссыльных и заключенных (среди них 10 архиереев, 20 новомучеников).
В 2019 году мы завершили вторую часть справочника, которая ожидаемо оказалась намного обширнее первой, – о тех, кто отбывал ссылку, находился в лагерях Коми. Она включает 1100 статей, в том числе 269 – о ссыльных и 841 – о заключенных. Это архиереи, иереи, диаконы, псаломщики, монахи, миряне со всей России, а также Белоруссии, Украины, Латвии, Литвы, Казахстана, Киргизии, Молдавии. 61 из них причислены к лику Новомучеников и Исповедников Церкви Русской. Чтобы собрать биографические данные, к сожалению, зачастую неполные, пришлось обращаться за получением информации в более чем 80 центральных и областных архивов, региональных архивов УФСБ, МВД. Но и это оказался неполный список. Поэтому в 2020 фонд планирует продолжить работу над справочником и выпустить дополнительный том, посвященный памяти священноцерковнослужителей, монашествующих и мирян, за Христа пострадавших.
