Анатолий Сорокин: «Камни все помнят и чувствуют»

Анатолий Семенович Сорокин – горный инженер и камнерез, организатор единственной в республике художественной камнерезной мастерской, где создаются не только сувениры, но и произведения декоративно-прикладного искусства музейного уровня. Изделия творческой мастерской Сорокина неоднократно экспонировались в Москве и Санкт-Петербурге, его выставки в разные годы проходили в Сыктывкаре, в том числе персональная в 2018 году. Знающие люди говорят, что в России ныне немного специалистов такого уровня. Есть в Уфе, Петербурге, Москве, Челябинске, Нижнем Тагиле, на Дальнем Востоке, а А. Сорокин – в Сыктывкаре. «Регион» побывал в гостях у мастера.

Анатолий Семенович, Вы получили известность как мастер-камнерез. Но начинали с горной добычи, да и учились по этому профилю. Как, когда занялись камнеобработкой?

– Да, горный институт в Ленинграде я окончил как горный инженер по технологии подземной разработки полезных ископаемых. Много лет коллекционировал камни, коллекция собралась немалая. И это привело к большому желанию прикоснуться к камню инструментом, чтобы раскрыть его неповторимую красоту. В 1990-м году я вышел на шахтерскую пенсию. А тут ко мне в Инту приехал институтский приятель, геолог, который уже работал начальником партии по разведке и добыче камнесамоцветного сырья, в Кожимской экспедиции. Он, зная со студенческих лет мою любовь к камням, пригласил меня к себе в экспедицию в качестве начальника отряда участка Пусьерка Северной геолого-разведочной партии, на добычу жадеита – это месторождение находится в Ямало-Ненецком автономном округе. Там мы разведали и добыли такие интересные минералы как гондит, нефрит, янзорит, тулитовое габбро, агаты, яшмы и другое самоцветное сырье. Затем наша экспедиция переехала в поселок Харп, в том же округе, где мы создали новое предприятие «Норд-Рифей», которое продолжило заниматься геологией и добычей. Я же начал организацию цеха по обработке в качестве замдиректора по производству. Мы приобрели инструмент и линию по обработке самоцветов. Вот с этого момента и началось мое становление как мастера в художественной обработке камня. Единственное, что омрачало мою работу в Харпе, – разлука с семьей, поэтому вскоре мне пришлось уволиться из экспедиции.

По возвращении в Инту решил организовать собственное дело. Закупил станки и камень, назвал предприятие «Грант». Изучал материалы и применял это на практике, начал изготавливать хрустальные шары и бусы. Они стали пользоваться большим спросом, меня приглашали на многие выставки в Москве и Петербурге. Потом мы стали выпускать сувениры: письменные приборы, подсвечники, шкатулки и многое другое. В 90-е годы все это было очень востребовано.

В 1998 году наша семья переехала в Сыктывкар. И вскоре в нашей жизни появился Николай Николаевич Герасимов, известный геолог, будущий министр промышленности Коми. Удивительно: в Инте мы работали в одном здании, только входы были с разных сторон, но там судьба нас не свела. А познакомились уже в Сыктывкаре в 2000-м. Он, очевидно, уже слышал обо мне в Инте и поэтому предложил организовать в Сыктывкаре цех по обработке самоцветов на базе предприятия «МИРЕКО» (Минеральные Ресурсы Коми), директором которого он тогда был.

Конечно, меня такое предложение обрадовало, я согласился. Поехал в Инту, привез оттуда свои станки и оборудование, камень – много камня! Этого всего набрался в прямом смысле полный вагон. Еще станки и камень привез из Воркуты, из бывшей мастерской «Полярноуралгеологии». Собственно, до сих пор с этим сырьем, в основном, и работаю, хотя закупал то, чего у нас нет, на Кольском полуострове, в Челябинске, Екатеринбурге, Иркутске и других регионах, а также в Казахстане, Армении, Украине. Если бы не запас с того времени – не знаю, как бы работал сейчас, теперь камень и инструмент стали очень дорогими. Мы создали этот цех, по сути, вдвоем с коллегой и другом Александром Сергеевичем Ширяевым. Саша – не только геолог от Бога, но и настоящий Кулибин, вообще необыкновенно талантливый человек во всем. Вдвоем мы перетащили и смонтировали станки, наладили линию по обработке и запустили производство. Работали, не покладая рук, от зари до зари. Думаю, что сейчас организовать такое производство будет крайне сложно.

А ваше производство сегодня дает прибыль? Насколько востребованы ваши изделия?

– Мы стараемся делать изделия такими, чтобы за них не было стыдно. Чтобы вещь радовала и тебя, и того человека, который ее потом купит или получит в подарок. А сделать кое-как, лишь бы – совесть не позволяет. Ну, а покупателей сегодня не то что мало – практически нет! Раньше нам много заказывали – большинство крупных предприятий республики. Многие руководители брали наши изделия на подарки. Сейчас корпоративные подарки преподносить уже не принято. А частные лица покупают, конечно, но такие изделия – не предмет первой необходимости и покупаются далеко не каждый день. Поэтому наше дело сегодня совершенно неприбыльно. Даже в ноль сводить баланс чаще всего не получается – больше приходится работать в минус. Только один год помню – 2011-й, когда получилась прибыль. В тот год была изготовлена и большая карта России, размером в 3 квадратных метра, – ее реализация позволила нам закупить инструменты и сырье для поддержания производства. Цены мы ставим минимальные, особенно по сравнению с тем, за сколько подобные вещи продаются на интернет-площадках или в столичных магазинах, продаем буквально по себестоимости. Но и это для людей дорого! Работы нравятся, но покупательная способность сегодня крайне низка, особенно в провинции.

Среди всех Ваших работ более всего впечатляют сделанные в жанре флорентийской мозаики картины, собранные из пластин разных камней. Особенно поражают мастерством исполнения копии живописных работ известных русских и зарубежных художников…

– Флорентийская мозаика считается самой сложной из всех мозаик. Потому что нужно идеально подобрать цвет и рисунок камня, подогнать их друг к другу. Цвета нужно подбирать так, чтобы передать тона и полутона на живописном полотне, складки ткани одежды, румянец на лице, блеск глаз и другие тонкости; там, где у живописца воздушно и прозрачно сделано красками – достичь того же эффекта с помощью камня. Есть и масса технологических сложностей: все камни по твердости и плотности разные, и когда сочетаешь их в одной работе и начинаешь шлифовать – они начинают вести себя по-разному, слабый камень начинает выкрашиваться, что требует особой осторожности и тщательности в работе.

А сколько времени у Вас может уйти на одну такую работу?

– Реплику «Охотники на привале» делал год и семь месяцев. Реплику портрета Лопухиной Боровиковского делал более полутора лет. Сейчас уже 11 месяцев безотрывно делаю новую работу – триптих Врубеля «Цветы», и трудиться над ним предстоит еще очень много.

У Вас уже много учеников. Откуда они приходят? Вы их ищете сами?

– В лучшие времена – с 2003 по 2011 годы – у меня бывало одновременно до 15 учеников. Сегодня все изменилось. Сегодня и учеников уже не принимаю, потому что нечего им предложить – нет возможности платить. Когда-то мы хотели организовать творческую группу, чтобы показать работу мастерской и поднять престиж профессии художественной камнеобработки, но сейчас такой возможности нет. Несмотря на то, что мы их обучили работать с камнем, продолжить эту деятельность самостоятельно они не смогли, потому что им нужны станки, инструменты, помещения, камень и иные расходные материалы. Нынче все это очень дорого. Поэтому они не продолжают работать в этом направлении…

К примеру, в Башкирии изготовление флорентийской мозаики поддерживает правительство региона. Организована школа производственного обучения на базе камнерезной мастерской, где учатся и работают около 60 человек. Хотелось бы, чтобы и наше правительство обратило внимание на этот вид деятельности.

Насколько я знаю, Глава Коми Сергей Гапликов знаком с Вашими работами, вот у Вас на стене и благодарственное письмо от него. И в республиканском Минкультуры Вас вроде бы поддерживают…

– В мае 2019 года Глава республики предложил выставить наши работы в своей приемной. Конечно, я принял предложение, и они экспонировались там целый месяц. Отзывы были исключительно положительные, и Глава отметил выставку благодарственным письмом.

Конечно, я рад, что мое творчество оценено на столь высоком уровне. При нашей встрече Глава региона пообещал мне помогать, по возможности. Министр культуры Сергей Емельянов также выразил готовность помочь, сказал, что есть возможность включить экспонирование моих работ на различных крупных, в том числе международных мероприятиях. И если такая поддержка будет действительно оказана – конечно, это будет существенная помощь и моей мастерской, и популяризации Республики Коми.

У меня, конечно, бывают выставки. Но между ними работы никто, кроме меня, не видит. Когда изделия художника дарят людям радость, удивление, восхищение – это для него настоящий духовный хлеб. То, что питает, дает силы, энергию и вдохновение трудиться и творить дальше. Поэтому, если бы у мастерской была какая-то небольшая галерея или выставочный зал, или возможность передвижных выставок – может, и появились бы новые покупатели или заказчики. Это помогло бы мастерской развиваться, расти, обновлялась бы коллекция, можно было бы взять учеников. Например, экс-министр природных ресурсов Республики Александр Павлович Боровинских, доктор минералогических наук, большой любитель камня и наш друг, всегда говорит: «Я влюблен в камни и так хочу, чтобы эти картины нашли свое пристанище в частных или общественных коллекциях – обрели свое место, радовали людей в рабочем или домашнем пространстве».

А Ваши работы когда-нибудь закупались, к примеру, той же Национальной галереей Коми, как это делается с полотнами или скульптурами известных в республике художников?

– Нет, ни разу. Хотя после выставки у Национальной галереи появилось желание приобрести хотя бы одну работу. Для этого надо найти спонсоров или меценатов, которые смогут ее купить и подарить галерее.

В своих интервью Вы говорили, что камни несут мощнейшую энергетику и буквально живые. Какие случаи особенно Вам запомнились?

– У нас дома большая коллекция минералов. И кто бы к нам ни приходил, все говорят: «Как-то хорошо у вас, даже уходить не хочется». Это и в Инте было, и в Сыктывкаре. Думаю, что все это благодаря камню! Вода хранит в себе информацию примерно 16 часов, а у камней огромная память – они помнят целую вечность. Бывают совершенно нереальные случаи: разрежешь камень, а внутри него «картина», созданная самой природой. Возможно, иллюзорная или сюрреалистичная, но такие вещи наводят на размышления и даже фантазии. То есть разводы цвета самого камня на срезе образуют готовую «картину», которой не касалась рука камнереза. Как-то распилил агат – а там зебра. В другой раз разрезал тоже агат – а там образ Казанской Божьей Матери. Много таких моментов было. Еще в Инте разрезал родохрозит – а там картина: гора, ручей, вдоль него извилистая тропинка, а по ней поднимается человек с рюкзаком и крюковатой палкой. Мы с Сашей Ширяевым это как увидели, так сели и долго не могли сказать друг другу ни слова. Как так получилось?! Это всегда удивительно – просто переворачивает сознание! А ты сидишь и не понимаешь, как угадал разрезать именно в этом месте…

Знаю, что самые необычные, эмоциональные случаи у Вас связаны с хрустальными шарами…

– Когда-то давно свой первый хрустальный шар я испортил. Не знал, что шары нельзя резко охлаждать после обработки, а нужно им дать остыть. Сделал шар, полировал его долго и с удовольствием, до зеркального блеска. А когда сразу стал его показывать, на него попала капля воды, и он тут же лопнул, раскололся на две части! Это было так неожиданно и больно…

Когда-то я продавал в Москве на выставке шары из горного хрусталя. Делал такие под заказ для Японии и Тайваня. Один из шаров положил на стол в окружении бус так, чтобы он ни при каких обстоятельствах из этих бус не выкатился, не упал и не разбился. И вот к столу подходит какой-то человек, смотрит на шар и уходит. В этот миг прямо на моих глазах, вопреки всем законам физики, шар выкатывается из бус, катится к краю стола, падает и скачет за этим человеком, словно его к хозяину потянуло! На шаре после этого образовалась трещинка, а у меня сразу после этого поднялась температура под сорок. На другой выставке ко мне подошла женщина и спросила, какой шар ей выбрать для себя. Я ей предложил взять каждый и подержать – «свой» она непременно почувствует. Она прикоснулась к нескольким шарам и когда взяла очередной, поняла, что не может разжать руки! Ее лицо покрылось красными пятнами, выступил обильный пот… Вот так камень иногда дает знать, что подходит человеку, что он нашел своего владельца.

А за что люди любят хрустальные шары? Что такого в них, – вроде бы, непонятно для чего нужных?

– Говорят, что шар является некой концентрацией энергии, а еще – богатства, силы, здоровья. Читал, что в Америке и Японии в это очень верят и считают, что чем крупнее каменный шар стоит на столе в кабинете – тем круче и сильнее его владелец. Кроме того, форму шара имеют и Земля, и планеты, и Солнце, и наши красные кровяные тельца. И вообще, когда возьмешь в руки шар, возникает приятное ощущение, успокоение, и даже если сердце побаливает, то от прикосновения боль уходит. Камни действительно могут лечить, недаром же возникла литотерапия. Особенно чистую и мощную энергетику несет хрустальный шар. Камень очень здорово проявляется, когда он закатан в сферу – его рисунок, краски. Возможно, еще и поэтому люди любят каменные шары.

Кстати, полировать хрустальный шар особенно сложно. Руки должны быть идеально чистыми, потому что останься на них малейшая песчинка – шар будет испорчен. Ведь при полировке держишь его голыми руками. Иначе нельзя: во время процесса шар нужно чувствовать, поэтому рукавицы не наденешь. Да и чтобы шар отдавал людям свою энергию, надо, чтобы вначале в него эту энергию вложил тот, кто его сделал. Шар во время полировки сильно разогревается, и на руках после этого живого места не остается от ожогов.

Я бы еще отметил пирамиды из камня – как они работают! Над каменной пирамидкой кусочек другого камня, подвешенный на нитке, начинает раскачиваться сам собой – каждый может провести такой опыт и убедиться. У пирамид вообще серьезная энергетика, какого бы размера они ни были. Кроме того, они очищают пространство. Поэтому многие приобретают себе интерьерные каменные пирамидки и держат их на письменном столе.

Наверное, за столько лет работы с камнями Вы изучили все их чудесные свойства.

– Ну, все изучить невозможно… Но вообще, если любишь камни – они, видимо, это чувствуют и отвечают взаимностью, даже помогают. Любой камень может стать помощником, талисманом. Понравился простой камушек на улице или у речки – значит, это твой камень. Но с ним еще надо подружиться: почаще брать его в руки – вот тогда он начнет тебе помогать. Бывало много случаев, когда камень спасал человека. Например, человек тонул, у него на шее висел камешек-талисман, человек его выбрасывал – и выплывал, то есть спасался. Это значит, всю энергию, которую камень тебе мог отдать, он отдал, а теперь ты с кем-то поделись.

Анатолий Семенович, камни, их красота Вас увлекали уже в детстве. А почему Вы сразу не пошли учиться камнеобработке или на художника, а выбрали профессию горняка?

– Я родился и жил в шахтерской Инте, где каждый второй работал на угольной шахте. Поэтому с детства даже не представлял, что может быть что-то иное. Родители, соседи и друзья работали на шахтах. Поэтому, не задумываясь, в 15 лет пошел работать на шахту – сначала в механический цех слесарем по ремонту шахтного оборудования, а с 18 лет отправился в забой горнорабочим. Школу заканчивал вечернюю. Шахта меня направила учиться в Ленинградский горный институт.

Рисовать я любил всегда. В особенности, когда мой сын был маленьким, я рисовал для него карандашами и красками огромных пеликанов, львов, тигров. Эти рисунки вывешивал около его кроватки… Конечно, если бы жизнь не требовала заботиться о хлебе насущном, можно было бы заниматься творчеством бесконечно. Я благодарен судьбе, что после 30 лет работы на угольной шахте жизнь позволила мне окунуться в творчество, которое меня полностью поглотило и дает мне силы продолжать делать любимое дело.

У Вас есть любимый камень для работы?

– Я очень люблю горный хрусталь, агат, нефрит и яшму. Яшмы удивительные: они очень разнообразные – там столько цветов, и на каждом месторождении они разные! Есть такие яшмы, что не надо ничего рисовать: распилил, отполировал – и готовая «картина». А по энергетике, конечно – это горный хрусталь, нефрит. Китайцы, например, очень ценят нефрит, у них это просто культовый камень. Кстати, с 2017 года нефрит и янтарь по закону отнесены к драгоценным камням. А вообще красивых камней очень и очень много! Нереально красивые бывают родохрозиты, родониты, амазониты, дивная галька на побережье в Коктебеле…

А в работе какие камни как себя ведут?

– Самый трудный для обработки – опять же горный хрусталь. Он твердый, конечно, но главная сложность даже не в его твердости, а в том, что он как линза – любая царапинка на нем сразу видна. С каждым камнем надо разобраться, обдумать, как и где разрезать. Тот же нефрит – он состоит из волокон, и если его разрезать не поперек волокон, а вдоль, то никогда не отполируешь, появится эффект лимонной корки. А легче всего обрабатывать мягкие камни: например, мрамор. Яшмы бывают разные по твердости. Еще мне нравится обрабатывать агат – он хоть и твердый, но очень хорошо полируется, показывает необыкновенный рисунок.

Анатолий Семенович Сорокин три десятка лет отработал на шахте «Восточная» в Инте – от горнорабочего до инженера.

Карта России, изготовленная из самоцветов в 2011 году, сегодня украшает один из столичных офисов.

А вот любопытно: камни из Коми, по сравнению с камнями из других регионов и стран, какие, чем отличаются?

– Когда собираешь мозаику, имеешь дело с разными камнями, с самых разных месторождений. Бывает, для каких-то целей средне-уральские или южно-уральские самоцветы не подходят, а наши, с Приполярного и Полярного Урала – самое то. У нас есть неплохие яшмы, замечательные цитрины, раухтопазы, тиманские агаты.

Есть у Вас сейчас творческие планы?

– Есть, конечно! Все они связаны с флорентийской мозаикой – дальше развиваться хочется именно в этом направлении. Без планов жить невозможно. Иначе жизнь становится скучной и неинтересной. Хоть мы уже и не юные, но жить привыкли, глядя в будущее. Когда человек творит и тем самым может порадовать людей, это держит и вдохновляет. Вообще, надо относиться к жизни с любовью – к природе, животным и человеку. Мой девиз жизни: «В созвучии с природой – в согласии с собой».

Беседовала Ирина САМАР

Фото Ивана ФЕДОСЕЕВА, Дмитрия НАПАЛКОВА и из архива А. С. Сорокина.