На передовой далекого тыла

Ухтинский нефтеперерабатывающий завод дал фронту тысячи тонн стратегически важной продукции

В годы Великой Отечественной войны Коми АССР, особенно после оккупации немцами значительной территории европейской части СССР, имела огромное значение как сырьевая база промышленности страны. Экономика республики, в основном подчиненная ГУЛАГу НКВД СССР, была полностью переведена на военные рельсы. Из Коми шли эшелоны с углем, нефтью и нефтепродуктами, лесом. Важное значение имел в годы войны и Ухтинский нефтеперерабатывающий завод, в сложнейших условиях обеспечивавший фронт и оборонную промышленность стратегически важной продукцией.

Митинг на Театральной (Октябрьской) площади в Ухте 22 июня 1941 г.

 

Завтра была война

В конце 1930-х годов, когда в СССР был принят третий пятилетний план развития народного хозяйства, страна усиленно готовилась к войне, задействовав почти весь свой промышленный потенциал. На «оборонку» в 1940 году шла треть союзного бюджета, страна производила огромное количество танков, самолетов, кораблей и прочей военной техники. Стратеги понимали, что предстоящая война будет войной моторов. А для этого понадобится нефть. Много, очень много нефти.

Существенно пополнить нефтяной потенциал страны вдобавок к Бакинскому и Грозненскому районам могла северная Ухта. Перспективные запасы Ухтинских месторождений оценивались тогда в 40 миллионов тонн нефти.

10 июня 1940 года Совнарком и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О развитии Ухтинского нефтяного месторождения». Поскольку осваивалось месторождение силами
Ухтижемлага, следом вышел приказ
№ 0300 наркома внутренних дел Берии «О развитии нефтедобычи на Ухте». Наряду с увеличением добычи нефти нарком приказал построить в Ухте крекинг-завод для годовой переработки 1500 тысяч тонн сырой нефти с вводом в эксплуатацию первой очереди завода на 500 тысяч тонн в 1942 году. Возвести завод было поручено спешно созданному в системе Ухтижемлага – Ухтижемстроя подразделению «Крекингстрой». Но грянула война. И все планы по вводу новых объектов пришлось свернуть. Надо было обходиться тем, что имели.

А к началу войны на Ухтинском нефтеперегонном заводе (так он тогда назывался) уже была проведена реконструкция. В 1939 году добавок к старой кубовой батарее для перегонки нефти ввели новую установку – атмосферную трубчатку (АТ). Это позволило в 2,7 раза увеличить мощность завода и улучшить качество продукции.

Но проблема заключалась в том, что для выпуска на АТ светлых нефтепродуктов, моторного топлива заводу не хватало сырья. Запасы ближнего, Чибьюского месторождения легкой девонской нефти к тому времени истощились, и сырье на НПЗ стало поступать в основном с Яреги, где на III промысле Ухтижемлага одновременно со строительством первой в стране нефтешахты шла добыча тяжелой нефти. Из этой вязкой, смолистой нефти извлекать бензин было невозможно, а вот битум и различные масла – пожалуйста.

Поэтому еще до войны, к ноябрю 1940 года, в химлаборатории Ухтинского НПЗ впервые в СССР разработали способ и освоили опыт получения масел из тяжелой нефти на непредназначенной для этого атмосферной трубчатке.

Сохранился приказ по управлению Ухтижемлага от 23 декабря 1940 года «О премировании работников НПЗ за успешное проведение исследовательской работы и заводского опыта по получению масел и полуасфальта из нефти III промысла». Как отмечалось в приказе, теперь на заводе стало возможным «получать, кроме керосина и соляра – масла различных качеств и полуасфальт. Полуасфальт, с небольшой затратой денег, может быть переработан на асфальт любой марки и на лаковый битум». Тогда еще на заводе не знали, насколько востребован будет этот опыт уже вскоре…

Начальнику завода А. Маркарьяну и заведующей химлабораторией К. Камышниковой за «инициативу и настойчивость, проявленную коллективом в проведении лабораторных и заводских опытов», объявили благодарность, целую группу вольнонаемных работников премировали месячным окладом. Любопытно, что и химики-заключенные, «принимавшие активное участие в разработке и проведении опытов», не были забыты. Их тоже поощрили благодарностями и деньгами, на что начальник Ухтпечлага капитан госбезопасности Баламутов разрешил начальнику завода Маркарьяну потратить 400 рублей.

За 1941-1945 годы Ухтинский НПЗ расширил ассортимент выпускаемой продукции с 7 до 15 наименова­ний, а переработка сырья увеличилась в 2,3 раза, общий ее объем составил 550 тысяч тонн нефти – огромное по тем временам количество нефтепродуктов.
В годы войны продукция Ухтинского нефтеперерабатывающего завода обеспечивала боевую технику Ленинградского и Волховского фронтов, осажденный Ленинград, заводы, железные дороги и транспорт. За заслуги коллектива, помощь, оказываемую фронту, в 1944 году предприятию было вручено Красное знамя Государственного Комитета обороны СССР.

 

По призыву и добровольно

С началом войны перед Ухтинским НПЗ, как и всеми подразделениями Ухтижемлага, встала и другая проблема – кадровая. Добровольно и по призыву в Красную Армию ушли тысячи работников – не только вольнонаемных, но и заключенных, осужденных по «легким» уголовным, не политическим статьям. По сведениям историков, за время войны в Красную Армию из Ухтинского района ушло почти 13,5 тысяч человек, из них более 9 тысяч – заключенных.

Был призван в армию даже сам начальник Ухтинского нефтеперегонного завода Аршак Джумгиудович (по другим документам – Джумшудович) Маркарьян. В 1940 году он прибыл в Ухту из Баку, был грамотным химиком-технологом, специалистом как раз в области перегонки тяжелой нефти, инициировал и осуществил на УНПЗ ряд ценных разработок. О его дальнейшей судьбе практически ничего не известно. Из открытых источников можно лишь узнать, что артиллерист, гвардии старший лейтенант Аршак Маркарьян прошел всю войну, был награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «За оборону Сталинграда» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Вот тогда, в феврале1942 года, тяжелая ноша руководства заводом и легла на плечи 33-летней Анны Молий, назначенной директором и одновременно главным инженером Ухтинского НПЗ. Она, как и Маркарьян, приехала в Ухту в 1940 году из Баку. Несмотря на молодость, была уже опытным специалистом, окончила Азербайджанский индустриальный институт, работала на Бакинском нефтеперерабатывающем заводе. Любопытно, что в Ухтижемлаг вольнонаемная Анна Молий была направлена распоряжением ГУЛАГа и ЦК ВКП (б) «сроком на 3 года, включая отпуск». А задержалась в Ухте на всю жизнь.

М.Г.Дворникова

А.Д.Маркарьян

А.Я.Молий

 

Время Молий

О легендарной женщине Анне Яковлевне Молий, около четверти века возглавлявшей Ухтинский нефтеперерабатывающий завод, написано множество статей и даже небольшая книга. Возглавить женщине в тяжелейшее военное время стратегически важное предприятие – уже нечто исключительное. Но Анне Молий удалось не просто руководить заводом, но за все военное лихолетье не допустить на производстве ни одной серьезной аварии, при этом обеспечив выполнение планов и выпуск новых видов продукции.

По воспоминаниям Марии Григорьевны Дворниковой, заведовавшей в войну заводской лабораторией, молодому директору во всем помогал Константин Васильевич Кострин. Репрессированный «враг народа», профессор из Баку, он фактически исполнял обязанности главного инженера. Главным технологом работал С. П. Виноградов – «умнейший человек, грамотный специалист».

Вообще, на всех установках завода работали заключенные, в большинстве – политические, с высшим образованием, учеными степенями. Многим из них Анна Молий, у которой тоже были репрессированы родственники, буквально спасла жизнь, помогала сократить сроки заключения. Она ценила талантливых людей, благодаря чему и удалось наладить на заводе выпуск уникальной, крайне важной для фронта и его снабжения продукции.

Атмосферная трубчатка (АТ). 1944 г.

Сверхплановый эшелон нефти для Ленинграда. 1944 г.

Начальник нефтеперегонного завода А. Я. Молий в составе ухтинской делегации после возвращения из Ленинграда, 1944 г. Делегация передала три сверхплановых эшелона нефти и нефтепродуктов героическому городу на Неве.

 

Без остановки производства

После оккупации немцами Северного Кавказа предприятия Грозненского и Майкопского нефтеносных районов были потеряны, и на Ухтинский НПЗ легла не только дополнительная нагрузка, но и огромная ответственность. К 1942 году завод вырабатывал из нефти Ярегского месторождения осевые, моторные и веретенные масла, солидол, специальные битумы трех марок. Эксперименты по переработке тяжелой ярегской нефти проводили без остановки производства. К этому времени уже вступила в строй Печорская железная дорога, по которой шли в центр страны уголь, лес, нефть. В суровые зимы, особенно в Заполярье, железнодорожным составам необходима была морозостойкая вагонная смазка. Наладить выпуск такой смазки Государственный Комитет Обороны поручил Ухтинскому НПЗ. И уже 25 февраля 1942 года в газете «За ухтинскую нефть» появилась заметка, в которой М. Дворникова сообщала:

«Перед лабораторий НПЗ была поставлена задача изучить возможность получения из ярегской нефти вагонной смазки типа «Северная», которая по ОСТу должна иметь температуру замерзания минус 55. На решение этой задачи нам дали три месяца с тем, чтобы во втором квартале уже получить смазку на производстве. Работники лаборатории успешно получили смазку за один месяц. И уже в феврале, по предварительным данным лаборатории, вместо 40 тонн с температурой застывания 45 градусов, получили на производстве 100 тонн с температурой застывания 45 градусов Цельсия. Разрешение вопроса со смазкой дает возможность снабжать ею северные железные дороги и отказаться от завоза».

Между тем, суперморозостойкая смазка была не единственным эксклюзивным, как сейчас бы сказали, видом продукции, выпуск которой наладили на УНПЗ.

В августе 1942 года, когда гитлеровские войска входили в Краснодар, там был взорван, чтобы не достался врагу, единственный в стране завод, выпускавший лаковый битум. Этот материал широко использовался в авиационной, танковой и электротехнической промышленности. Теперь его производство можно было наладить только на Ухтинском НПЗ. Тем более, что опыты по получению лакового битума из гудрона тяжелой ярегской нефти в лаборатории УНПЗ проводили еще до войны под руководством старшего химика, «врага народа» Михаила Ивановича Быкова. Оставалось только наладить производство в условиях, когда ни материалов, ни оборудования для соответствующей установки на заводе не было.

Установку для производства лакового битума в кратчайшие сроки соорудили из брошенных, отслуживших свой век кубов. Под цех отремонтировали полуразрушенную кирпичную постройку. Однако металл старых кубов был изношен, и проектировщики категорически запрещали запускать установку. Ее ввели в эксплуатацию только под личную ответственность директора завода. Это был большой риск, но он себя оправдал. За годы войны на полукустарной установке Ухтинский НПЗ произвел около 7 тысяч тонн остродефицитного лакобитума.

М.И.Быков

С.Д.Розенфельд

Л.С.Полак

В.К.Фредерикс

 

Через лишения и голод

В трудовых сводках лагерной многотиражки «За ухтинскую нефть», да и вообще в советских газетах, не найдешь упоминаний о том, в каких условиях приходилось жить и работать в военные годы нефтепереработчикам, подавляющее большинство которых были заключенными. Да и воспоминаний очевидцев об этом времени очень мало. Вольнонаемная М. Г. Дворникова вспоминала: «После основной работы мы пилили лес для отапливания города, строили аэропорт, раскорчевывали лес под будущие улицы и площади». А вот одно из свидетельств, оставленное уже упоминавшейся
Е. Г. Жуковской, заключенной из 1-го ОЛПа Ухтижемлага, которая с 1941 года работала в контрольной лаборатории нефтеперегонного завода:

«Подошел июнь, разразилась
война. Для нас это стало ужесточением режима, прекращением переписки с волей. Никакой информации официальной, а только страшные слухи и домыслы. Мало того, что мы были разлучены с семьями, мы еще в такое страшное время ничего не знали о них, даже живы ли они. Я не в силах передать тот ужас, который владел нами, когда «вольняшки» на заводе рассказывали о том, как отступает наша армия под натиском немцев.

В первые ночи после начала войны с нар стаскивали женщин, осужденных ОСО по формулировке КРТД (контрреволюционная троцкистская деятельность), и уводили. Куда? Больше о них мы никогда ничего не узнали. Так страшно мы жили до того самого времени, когда наши войска начали наступать, когда летом 1943 года стали возвращаться домой эвакуированные, когда разрешили писать письма, получать письма и посылки. В лагере в это время свирепствовала дистрофия, высокая смертность стала еще выше. Мы испытывали непроходящее чувство голода. Мерзли в бараках зимой, на ночь валили на себя бушлаты и телогрейки, боялись пошевелиться. Спали в шапках, и нередко бывало, что шапки примерзали к стенке, покрытой инеем.

Тех, кто работал на нефтеперегонном заводе, отправляли туда под конвоем. Завод находился в нескольких километрах от ОЛПа. За работу нам положено было получать одну пачку махорки в месяц и почему-то 37 копеек деньгами. Объясняли это тем, что эта сумма является остатком от расходов на наше содержание. Тяжелее всего переносились заключенными долгие северные зимы. Мы были истощены, ослаблены. Сказывалось и световое голодание и переутомление. Особенно увеличивалась смертность в лагере ближе к весне. Это время называли там «ассенизационным». Оно уносило всех слабосильных, неспособных к лагерному труду. Никто и не думал о том, чтобы спасать их. Выгоднее было от них избавиться».

Вы можете себе представить, как в таких условиях, да еще при 12-часовом рабочем дне, установленном заключенным во время войны, можно было делать опыты и расчеты, проявлять изобретательность, экспериментировать?..

Лишь в последний год войны немного смягчился лагерный режим и улучшилось питание. Но и до того директор завода делала все от нее зависящее, чтобы хоть как-то облегчить положение работников. Инженер Н. Е. Синюк вспоминал, как Анна Молий под личную ответственность вручила ему пять килограммов картофеля и взяла с него слово, что клубни будут посажены, а не съедены. Смекалистый инженер вспомнил, что выращивать картофель можно из глазков с ростками, так что ему вполне хватило две пригоршни посадочного материала. Анна Яковлевна предлагала посадочный материал и другим работникам. Летом на территории завода зазеленели возделанные участки картофеля, лука, репы, капусты, а на другой год уже весь завод превратился в сплошной огород. Сооружали коллективные погреба для хранения урожая. Все это хозяйство сохранялось до 1949 года, являясь солидным подспорьем в послевоенные годы.

Первая установка по производству битума.

Городской митинг, посвященный окончанию войны.

 

Достойны памяти

До нас дошло не так уж много имен работников Ухтинского НПЗ, чьим трудом в годы войны при ограниченных технологических возможностях обеспечивался выпуск необходимой фронту продукции. А среди них были люди неординарные, отмеченные талантом и сложными судьбами.

Например, во время войны на заводе работали ученые с мировым именем – один из основоположников отечественной ядерной геофизики Лев Соломонович Полак и выпускник Женевского университета, физик и философ Всеволод Константинович Фредерикс. Осужденные в разные годы по 58-й статье, прошедшие тюрьмы и лагеря, они оказались в Ухтижемлаге, на НПЗ. В научной группе при лаборатории завода вместе с заключенной-химиком Еленой Георгиевной Жуковской они проводили испытания по использованию ультразвукового крекинга нефти для увеличения количества легких фракций из тяжелого ярегского сырья. Испытания были успешными, и троих разработчиков директор завода представила к досрочному освобождению. Правда, из-за гулаговской волокиты документы на освобождение пришли в Ухтижемлаг лишь в августе 1946 года.

«Врагом народа» был и Самуил Давыдович Розенфельд, отбывавший в Ухтижемлаге 10-летний срок. Это он, будучи старшим химиком в лаборатории УНПЗ, инициировал в 1940 году опыты по получению масел на атмосферной трубчатке.

Павел Иванович Гуслин, Николай Ефимович Ганулевич, Всеволод Сергеевич Тверцын… Подневольные химики, технологи, инженеры, не получившие за свой труд ни званий, ни наград, они внесли свой вклад в работу завода в тяжелое военное время. А Михаил Иванович Быков и Николай Емельянович Синюк и после освобождения остались в Ухте, работали на УНПЗ долгие годы.

Все они, вольные и подневольные труженики далекого тыла, заслуживают такой же доброй памяти и благодарности потомков, что и сражавшиеся на фронте с оружием в руках.

Евгений ХЛЫБОВ

В тексте использованы материалы книги «В судьбах – истории вехи», выпущенной в 2004 году к 70-летию завода. Благодарим за помощь в подготовке публикации А. В. Рочеву, Е. А. Зеленскую, Л. В. Рахову, Р. Л. Квашнева.