В самом южном селе республики

сохранился особый, «прокопьевский» мир, который впечатлит любого путешественника

В 270 километрах от Сыктывкара расположено самое южное село Республики Коми. По московским меркам – рукой подать, да и по нашим не очень далеко. Однако отворотка от федеральной трассы «Вятка» в Прилузском районе проложила незримую границу между привычным миром и особым – «прокопьевским космосом», как мы мысленно окрестили его.

Михаил Васильевич Дымов, бессменный глава администрации Прокопьевки с 2009 года.

 

Ивановка, Вавиловка, Лавровка и другие

Через несколько километров от поворота – пасторальная картинка: широкое поле с рулонами сена на фоне яркой зелени. На горизонте – крыши далекого села, над нами – кудрявые облака. Еще через несколько километров пасется стадо коров, подростки на велосипедах возвращаются домой. Открыточные виды сменяют один другой, и кажется, что жизнь тут совсем иная, не как в городе: забот меньше, а радости больше. Преодолев километров тридцать по весьма дурной дороге, но не растеряв радужного расположения духа, вкатываемся в село.

Приехали в Прокопьевку мы немного раньше, чем тишина пала на село. Даже застали открытым магазин. Пока набирали на ужин сарделек, сыра и конфет, в очереди за нами угрюмо наблюдал парень в черном. «Пачку макарон», – услышали мы, выходя из лавки.

У калитки администрации нас встречали. Глава села Михаил Васильевич Дымов в выглаженной рубашке, классических брюках, Альбина Ивановна, одетая по-простому, крепко загорелый Василий Иванович, в кепке и резиновых сапогах – оба Юговы.

– Это наши депутаты, – представил Дымов.

Страницу местного главы ВКонтакте я изучила еще накануне. Архивные фотографии села, черно-белые школьные снимки, сельские праздники, объявления для односельчан, призыв голосовать за Конституцию. Не найдя там телефона, написала о своем намерении приехать и просьбе оставить номер в сообщении. Ответ, вернее, вопрос, пришел утром. «А с какой целью?» – интересовался глава. «Ну, написать о вашем житье-бытье. А с вами посоветоваться надо. Сможете нас разместить?» Больше ничего не потребовалось, ответ пришел моментально: «Приезжайте. Ждем!».

Хозяева ждали с утра. Василий Иванович Югов проводил нас к родительскому дому, отведенному нам для ночлега. Огромный, с пристроенной половиной, окнами он выходил на улицу и ручей. Печь, старинная мебель, накренившийся пол, фотографии колхозников на стенах. Альбина Ивановна принесла домашних котлет и кашу, Василий Иванович сбегал домой за молоком с вечерней дойки, глава принес сковородку грибов с картошкой и свежих овощей. Мы только глазами успевали хлопать. Какие уж сардельки с сыром из магазина…

– Раньше мы были Слудской волостью Вятской губернии – до самой Черемуховки. Считалось, что это русская территория с коми населением, поэтому позже, в 1931 году, и сместили границу, приписав нас административно к Коми АССР, – рассказывает Михаил Васильевич. – Здесь проходил Екатерининский тракт, товары везли с югов, с Татарстана до Ношульской пристани. Тут торговцы останавливались, а ивановские хулиганили, отбирали товар – так бабушки рассказывали.

Прокопьевка, Кулига, Ивановка, Вавиловка, Лавровка, Прошкино, Верхняя и Нижняя Ведевка, Быково, Булатовка – хозяева перечисляют названия деревень вокруг Прокопьевки. Самих деревень уже нет, но местных по-прежнему называют «ивановские», «лавровские». Дольше всех держались Ивановка и Вавиловка – только года два назад их покинули последние жильцы. Из Булатовки выехали из-за близости вятской воинской части. «Их попросили», – лаконично поясняет Дымов. В память о деревнях в Прокопьевке поют старинную песню-дразнилку, в которой жители каждой награждены смешными прозвищами. В сказке ложь, да в ней намек: у каждого прозвища есть объяснение, связанное с обычаями деревни и характером ее жителей.

Заимшане – босикъяс (босяки), булатовские – в\рк\чьяс (зайцы), быковшане – вурдысьяс (бобры), ведевшане – галстукъяс (аккуратные), лавровшане – кос мыръяс (не было колодцев), кулижане – чудмыръяс («чудится им»), чоййылшана (ивановские) – ыбшаръяс (сплетники), прокопьевчи – лудiкъяс (клопы). Смеясь, песню спели, а потом перевели на русский язык соседки-подружки Агния Лобанова, Альбина Югова, Татьяна Дмитриева и две Альбины Вологжаниных. Несмотря на русские фамилии и наше ожидание услышать тут русскую речь, мы окунулись в певучий коми язык. Общаются, радуются и горюют прокопьевцы по-коми.

А вот поют на обоих языках. В коми песню то и дело вплетаются искаженные русские слова, как, например, в песне о нерадивом Ваньке, который не хотел жать, обрезал себе серпом руку, завязал ее «анитуровым платком» и пошел домой, распевая песню о своем непутевом житье. «Когда песня купцов или заезжих русских нравилась, ее запоминали на слух, адаптируя под себя», – объяснили нам.

Спонтанный концерт, который дали нам прокопьевские женщины в местном музее, был смешным, трогательным, лиричным, печальным и душевным. Вот готовый ансамбль, который не стыдно и туристам показать, подумали мы. Кстати, как и вышеупомянутый музей, оборудованный женщинами в здании бывшего детского сада. Туда перекочевала коллекция предметов старины, которые Альбина Югова стала собирать по местным старожилам вместе со своей дочерью. Теперь текстильной коллекции Прокопьевки может позавидовать и столичный музей.

Как и во многих селах, в Прокопьевке новое соседствует с отжившим.

 

Терем на бумаге

Сейчас в селе, приютившем лавровских, ивановских и прочих соседей, живет сто человек. Деревня большая, а людей мало. Когда-то тут был богатый совхоз, который кормил село с почти тысячным населением, поголовье крупного рогатого доходило до тысячи двухсот голов, в свинарнике похрюкивали свиноматки с приплодом. «Были лучшие времена», – вздыхает глава. Распался совхоз, в 2015 году закрыли школу – теперь в огромном кирпичном здании библиотека и ФАП без фельдшера. В селе с родителями живет единственная девочка, в сентябре она пошла в шестой класс якуньельской школы. «Как закрыли школу, сразу пять семей с детьми от нас уехали», – говорит Дымов.

– Никакого настроения работать, – вздыхает и Альбина Ивановна. – Средств нет, нет поддержки, хотя глава очень старается, с утра до ночи пропадает на работе.

Дымов не спорит. Он бессменный глава администрации поселения с 2008 года, и сейчас ему непросто, хоть и поддерживают его семеро односельчан-депутатов, болеющих за село душой.

Прокопьевка, однако, живет не только прошлым. Вот и администрацию села отстояли, сохранили самостоятельность. Хотя более благополучный Черныш присоединили к райцентру. А Прокопьевка, как большой обветшалый корабль, продолжает свое гордое плаванье. Огромные липы и тополя, как паруса, шелестят на ветру, палуба – старая дорога вдоль села – вся в пробоинах, «иллюминаторы» покинутых домов подмигивают заколоченными глазницами. «Не вижу перспектив», – признается Дымов и тут же делится планами строительства будущего гостевого дома на высоком холме – с баней, большим двором. На эскизе – могучий терем. Мы бы в такой точно приехали и друзей бы привезли!

– Подавали его на «Народный бюджет», но проиграли. Наш проект – строительство гостевого дома из кругляка, все в нем будет деревянное, аутентичное, как раньше: русская печь, деревянная мебель. Руки рабочие у нас есть, нужен материал. Приезжать, думаю, охотно будут и сыктывкарцы, и кировчане. От Кировской области к нам ближе, и приезжают часто потомки вятичей, чьи родители тут жили. Остановиться им негде, а на родине предков побывать охота. Обязательно в тур войдут музей, наши распевы, сплав по реке Летка летом на плоту, как мы в детстве сплавлялись, – перечисляет Михаил Дымов. – А дом хотим поставить вон там, в местечке Слудаель, на высоком месте, рядом с лесочком на краю обрыва.

Но пока терем остается только на эскизе: средства ушли на другие проекты, мимо Прокопьевки. «Оттого и настроение у главы неважное», – говорят депутаты. «Он как-то говорил – уйду, мол, с главы. А я ночь не сплю: что же будет, думаю», – шепотом говорит депутат Альбина Югова.

 

Василий Иванович Югов, местный депутат и гостеприимный человек.

Гигантская сосна – главная достопримечательность Прокопьевки.

 

Вначале была сосна

В Прокопьевке есть что показать. Взять те же старинные избы. На центральной улице они расположены глубоко обочь дороги: когда ее строили, высоко подняли насыпь, и теперь окошки смотрят не на улицу, а упираются в траву и сугробы. По селу избы разбежались по пригоркам и низинкам. Многие заброшены. На крыльце одного из гигантских домов-кораблей к стене прислонились рогатина, мутовка и лопата на печи, как хранители ветшающего дома. Представили, сколько музейного богатства сокрыто за дверьми, подпертыми по старинке палками.

Нам повезло ночевать прямо на берегу узенькой быстрой речки Прокопьевка. «Весной вода прямо к окнам подходит», – говорит хозяин, Василий Югов.

В Прокопьевке, как и в Летке, ловят судаков, в окрестных лесах собирают землянику и рыжики; груздей, по свидетельству местных, хоть косой коси. Еще одна составляющая будущей программы для туристов.

Но главная достопримечательность стоит в центре села. По официальным данным, Прокопьевка возникла после 1678 года и впервые упомянута в переписной книге спустя 20 лет. Но сосна в центре села – много старше. Ей, говорят,460 лет. А может, и того больше.

Гигантская сосна держала в ветвях заходящее солнце, когда Василий Югов привел нас к ней. «Аватар!» – ахнули мы, попытавшись обнять ее в восемь рук. Кажется, полсела может укрыться под ее причудливо переплетенными могучими ветвями. По стволу смело топают вверх-вниз огромные красноватые муравьи, огибая застывшие смоляные слезы.

Сосну-«прародительницу» в селе чтят: к ней ведут ворота с гигантскими витыми столбами по бокам. Такие же столбы держат крышу над длинными столами, где проходят сельские застолья во время деревенских праздников. Рассказы об этой сосне можно слушать долго, а еще дольше – любоваться или просто стоять под сосновой крышей, прижавшись к теплому стволу.

Перед сном пьем чай с хозяевами.

– А где работают прокопьевские? – спрашиваю.

Глава, сам учитель со стажем, подробно перечислил, кто и где работает, упомянул получающих пособия по безработице и пенсионеров. Такая дотошность нас удивила. Это потом мы поняли, что прокопьевские, носящие часто одну и ту же фамилию, как, например, наши собеседники Альбина и Василий Юговы, живут одной семьей, при этом не являясь родней.

– И страдают, и радуются у нас все вместе, селом. За глаза плохо никто ни о ком не скажет. Это идет из поколения в поколение. И бабушки нам в детстве всегда наказывали: никогда не завидуй, не делай зла друг другу, – говорит Альбина Ивановна.

В Прокопьевке можно увидеть деревянные столбы причудливой формы.

 

Рецепт от главы

– Основа жизни на селе– помочи, – поясняет Дымов. – Кто-то строится, зовет близких, соседей. И он им ничего за это не должен. Накормить-напоить работников, да чомор организовать после работы.

– А чем угощают на чоморе?

– Раньше сур пили на застольях, – объясняет Дымов и прибавляет: – Я и сейчас сур делаю. Очень просто это. Берешь солод…

– Это рожь? – уточняю.

– Да, раньше-то сами ее выращивали, теперь покупаем, – подключается Альбина Ивановна. Дальше рассказ они ведут дуэтом, дополняя друг друга.

– Рожь замачивают, проращивают, на русской печи она упревает до черноты, при высокой температуре. Надо, чтобы чисто-чисто на падчерье было, не дай Бог что-то попадет – все испортится. Она становится сладкой-сладкой, это природная сладость, но сейчас, говорят, менее сладкая стала, сейчас ведь и землю обрабатывают всякими удобрениями, не так, как раньше. Потом упревшую рожь сушат на противнях в русской печи, потом молят – и получается солод. Его заливают водой, снова суют в русскую печь, получается черный густой квас –чужва. Его надо опять развести водой и добавить сахара – три кило на ведро. Не менее месяца должно постоять в теплом месте – например, сбоку на падчерье. И можно пить и гостей угощать.

– А что вы печете?

– Все подряд – и листушки, и кос тшака пирог, и другие пироги, и рыбники. Я вот особенно шаньги люблю – с крупой, картошкой, – перечисляет Альбина Ивановна.

«Вот готовый ансамбль», – подумали мы, слушая спонтанный концерт прокопьевских певуний.

Вера Павловная Осипова – самая «этнографическая» бабушка.

 

Прокопьевские бабушки

Пенсионерка Альбина Югова, хоть и сама богата внуками, в сравнении с прокопьевскими старожилами девочка. Собеседница и отдушина для одиноких стариков, она говорит о них с нежностью. Для нее они, пожалуй, главная «достопримечательность» Прокопьевки, хранительницы живой истории. Сейчас в селе шесть старожилов: Евдокии Федоровне Лобановой 96 лет. 90 лет исполнилось Ольге Никитьевне Потаповой. 90 лет будет и Матрене Ефимовне Дериндяевой. Леназа Александровна Потапова еще «молода» – всего 82 года.

– Все детство Лена и Лена, а тут – Леназа какая-то, – говорит о своем редком имени Леназа Александровна. – Ну, вот так записали меня при рождении, а узнала я об этом только когда документы получала.

Поджидая нас, она расположилась на лавке у музейной печи, с которой свешивались отрезы льняного полотна разных расцветок. Каждому – не менее ста лет, есть и старше. По стенам музея развешены наряды прокопьевских красавиц. Крохотные, как на девочек, и тяжелые: домотканое полотно легким не бывает. Оказалось, прокопьевские ткали из собственного льна и мастерски шили и вышивали. А еще поблизости, в Гуляшоре, до войны работало льняное производство.

– У меня мама там работала, помню, как его делали. Зимой на лошадях привозили лен, мы и сами дергали его на полях, нам супик картофельный за это давали. Потом лен расстилали на полях, на солнышке, собирали в снопы, возили на сушилку. После сушилки спускают на мялку, опять поднимают, получается куделька, но еще не чистая. Три сорта я знаю: пакля, долгунец, а третий забыла. До нити-то далеко еще. Нити делают на фабрике, – вспоминает Леназа Александровна. – А бабушки нити сами делали, из своего льна. Тонкие-тонкие, белые полотенца ткали, чистые такие – красота! Мыли лен золой, а потом на речке полоскали. Делали раствор в русской печке, им и стирали, и голову им же мыли. Надтреснутый голос хрупкой бабушки звучит то печально, то задорно. Детство было вчера, говорят ее глаза, когда она вспоминает игры, наряды, войну.

Но самую «этнографическую» бабушку мы встретили у одинокого дома на пригорке. Крепко сбитая старушка горбушей обкашивала двор. Спина прямая, руки жилистые, губы сжаты, взгляд строгий. Мы оробели, но попросили разрешения сделать снимок. Вера Павловна Осипова – из тех, с кого художники пишут северные портреты. Один костюм чего стоит. Хозяйка не ждала гостей, тем более журналистов, но одета была так, как будто начальство велело ей продемонстрировать колоритную моду коми глубинки. Платье, сарафан терракотовых тонов, голубой передник, белый платок. Рассказала, что здесь родилась, выросла, замуж вышла, работала с 12 лет в колхозе.

– Когда надо, и спать не ложишься, – вспоминает хозяйка. – День-то год кормит, да и ночь иной раз. Дояркой работала, домой приду, специально печь не затоплю, чтобы не проспать – от холода проснуться. По три часа спали. В три утра печь топишь, в пять утра – уже на ферму. И пастушили, бывало, сами.

Вера Павловна зовет пить чай, но, непрошеные, мы побоялись отвлекать ее от работы. Прощаясь, бабушка вспомнила былые праздники, которые вряд ли уже когда-нибудь возродятся.

– Старинные праздники все хорошие. По деревне ходили, сур пили, песни пели, частушки. Мать у меня была с заимки, далеко жила. Вот празднуют Девяту – в заимку идут с косами. Там отпразднуют, а на обратном пути через покос, чтобы зря не ходить. Все успевали – и на полях работать вручную, и в лес ходить. А когда вручную – ничего не пропадало, до картошечки подбирали, а теперь машин понаделали – а все равно все пропадает.

Так от дома к дому в Прокопьевке можно ходить долго, и везде угостят и чаем, и историями, иногда даже мистическими. И везде убедиться в том, что люди тут добрые и прекрасные. Да что говорить – тут даже собаки добрые и улыбчивые. Как было бы замечательно, если бы прокопьевские энтузиасты воплотили в жизнь свои вполне земные планы, а этот «космос» облюбовали любопытные туристы-путешественники…

В музее села Линоза Александровна Потапова рассказала нам об особенностях местного льняного производства. Оказывается, прокопьевские ткали из собственного льна, мастерски шили и вышивали.

 

Полина РОМАНОВА

Фото Леонида ДАНЬЩИКОВА