Волшебный реквизит

Театральная магия начинается за кулисами

Солнце из нержавеющей стали на фасаде Театра оперы и балета Республики Коми сияет всегда – и пасмурным осенним утром, и темной августовской ночью, и нынешней морозной зимой. Оно словно приглашает зрителя в театр. Парадные двери, просторное фойе, широкая лестница, гардероб… «Театр начинается с вешалки», – вроде бы когда-то сказал Станиславский. Но мы готовы поспорить с Константином Сергеевичем и войдем в театр не с парадного входа, а откроем неприметную серую дверь с домофоном в торце здания, пройдем узкими петляющими коридорами с низкими потолками, крутыми лестницами, которые ведут в цеха, гримерки и склады: туда, где из обыденных и простых вещей рождается театральная магия.


От эскиза до воплощения. Художник по костюмам спектаклей и по росписи Наталия Кравченко в своей мастерской.

Костюмы в три этажа

Заведующая костюмерным цехом Марина Дементьева готовится к спектаклю. День будет насыщенным: утром юным театралам покажут «Братца Кролика и Братца Лиса», а уже вечером на сцене «Щелкунчик». Марина открывает двери одного из трех хранилищ. В огромном помещении тысячи костюмов развешены рядами в три этажа. На вешалках благородные и простые, легкие и солидные, новенькие и участвовавшие во многих постановках. Все они ждут часа, когда свет софитов снова оживит драпировки, заискрится вышивка и засияет роспись на ткани. На самом верху разместились те, что уже давно не бывали на сцене, «обитатели» нижних этажей более востребованы.

Телефон Марины Дементьевой то и дело издает мелодию звонка, завцехом координирует работу шести человек. Им нужно подготовить и разнести по гримеркам костюмы, к каждому прилагаются обувь, банты, бабочки, шляпки… Система учета – на бумаге и в голове, никакого электронного реестра. Всю работу Марина и ее коллеги делают вручную. Ищут нужные наряды и аксессуары, готовят их к работе, несут к гримеркам артистов через весь театр по тем самым узким коридорам. Марина знает каждый из тысяч костюмов. Хранение этого богатства – кропотливый труд, костюмы нуждаются в регулярном обновлении и ремонте. Списываются наряды только в случае стопроцентного износа. «Рука не поднимается выкинуть, – говорит Марина, держа в руках небольшую вставку с тонкой вышивкой, – сейчас такую ткань не найти, придет время – пригодится».

Костюмы работают десятилетиями, меняя театры, города. Некоторые переехали в сыктывкарский театр из Большого, столичные коллеги передали эти костюмы в регионы со своих складов. Не новые, но добротные подкладки рассказывают свою историю и истории театров: печати разных лет, отметки о проверке, фамилии артистов, выходивших в них на сцену. Марина достает костюм: красный ворот, борт безрукавки расшит бисером, внутри печати, отметки и надпись от руки: «Лиепа». Это костюм легендарного советского танцора Мариса Лиепы.

Еще один раритетный костюм из Большого театра – красная черкеска. В начале XX века она участвовала в балете «Кавказский пленник», спустя 100 лет все еще на сцене – недавно пригодилась в концертной программе «Музыка кино»… Каждый из нарядов, неважно новичок он или старожил, бережно хранится, о каждом заботятся и, если необходимо, передают дальше – в дома культуры, в гимназию искусств, где продолжается их сценическая жизнь.

Мелодия из динамика телефона в очередной раз нарушает тишину, царящую среди спящих костюмов, Марина Дементьева берет приготовленные на сегодня костюмы и спешит по коридорам-лабиринтам в гримерки.


В руках Марины Дементьевой вековая черкеска – один из тысяч костюмов, хранящихся в цехах театра оперы и балета.

Главное – силуэт

Большая часть костюмов сшита здесь, нашими мастерами. Наталия Кравченко – художник и по костюмам спектаклей, и по росписи. В ее кабинете будущие сценические наряды рождаются в эскизах, а затем воплощаются в ткани. Они создаются художником в постоянном тандеме с режиссером и сценографом. Учитывается все: характер героя, исторический и культурный контекст, это в свою очередь наслаивается на театральные образы. Как итог – каждый раз создается нечто совершенно новое.

Костюм должен быть целостным: головной убор, обувь, аксессуары работают на раскрытие образа не меньше платья. Художники уделяют колоссальное внимание мелочам, фактуре, форме, линиям. Камзол Раджи из «Баядерки» выглядит эффектно даже при свете комнатной лампы, а под софитами он словно оживает и каждой бусинкой раскрывает величие Востока. Обувь со вздернутым носом, роскошная чалма, чуть изогнутый меч на поясе. Бывает, облачившись в него, артист начинает иначе себя вести, меняются походка, тон голоса, манеры.

Зритель, глядя на сцену, в первую очередь видит силуэт, он первичен, считает Наталия. Кроме того, у театрального костюма много особенностей. Он должен быть не только эффектным, соответствующим эпохе и задумке режиссера, правдивым в мелочах, но и удобным. Особенный крой не мешает артистам делать поддержки и не сковывает движений. Вся ткань – а выбирает ее именно художник – комфортна. Бижутерия не только красивая, но и значительно легче «реальной». Костюмы расписываются, на них имитируют вышивку, чеканку. «Металлические» элементы, созданные из тесьмы и ткани, покрашены так, что не отличить от настоящих. И порой роспись сложнее и кропотливее в работе, чем вышивка или реальный элемент, который ею заменяют. Все ради того, чтобы на сцене все детали сложились в единую картину. Современные технологии также приходят на помощь художнику – разработанный им рисунок распечатывается на ткани нужного размера, это помогает сэкономить время, что ценно, учитывая большой объем работы.

Есть среди костюмов и своя иерархия, зрителю сразу должно быть понятно – вот он, главный герой. Его развитие, переживания отражаются в цветах и фактуре тканей, крое нарядов. Костюмы кордебалета должны достойно обрамлять образ главного героя, не забирая на себя лишнее внимание. Но при этом и у них бывают сольные партии – тут, как и в любом деле, важно найти баланс.


Бутафоры могут создать все: и львиную голову, и нетающее мороженое, и посох волшебника.

 

Чудеса перевоплощения

Если костюм создается единожды, затем по необходимости перешивается или дополняется, то в гримерном цеху работа кипит перед каждым спектаклем. В кресле перед зеркалом заведующей гримерно-постижерным цехом Натальи Карповой сидит тот самый Братец Кролик из утреннего представления. Серые уши на месте, нос человеческий уже стал носом кроличьим, еще несколько штрихов и – готово. Следующий на очереди в кресло перевоплощений Опоссум. Тут работа несколько иная: нужно будет нарастить нос, вернее – длинный носище, а еще усы. Главные помощники в превращении людей в сценические образы – это грим, кисти и всевозможные усы, бороды и парики. Для последних в театре выделена отдельная комната, на полках – завитки всех цветов и степени кучерявости. Своих характерных героев ждут жалкие лысины, донских красавиц – роскошные косы, дам при дворе – локоны и шиньоны. Они создаются индивидуально по меркам артиста и, если есть возможность, из натуральных волос. Иногда в работу берутся и искусственные парики. Или переделываются те, что есть. Мастера накручивают волосы, могут постричь, завить или уложить парики по моде любой эпохи.

Постижерные изделия используются годами, артисты привыкают к ним, они, как и костюмы, помогают войти в роль, «срастаются», ассоциируются с ней.

Грим также адаптируется под каждого артиста, по форме и чертам лица. К нему довольно много требований: краски должны быть яркими и насыщенными, хорошо растушевываться, а главное – быть устойчивыми. Но если понадобится, грим могут поправить и во время спектакля. Любое перевоплощение нуждается в подстраховке – главное, чтобы магия не исчезла до того момента, пока не закроется занавес.

Настоящее видится издалека

Артисты готовы: костюмы надеты, нанесен грим. Они выходят на сцену – а там жаркая Испания, сказочный лес или интерьер дома XIX века. Части пазла сходятся воедино, и бутафория – одна из деталей этой картины. Важно все, что находится на сцене и создает атмосферу: добротная ли мебель украшает гостиную главного героя, свежими ли выглядят фрукты в корзине, правдоподобно ли горит камин, сможет ли подняться в небо корзина воздушного шара…

Заведующий постановочной частью Вячеслав Кравцов знает, как «разжечь» потрескивающий костер без огня или сделать так, чтобы фонтан бил без воды. Мастера бутафории – и художники, и прикладники. Судя по содержимому склада, они могут создать все что угодно из полимеров, пенопласта или папье-маше. Лук и стрелы никого не ранят, аппетитное мороженое не растает, а пудовую гирю сможет поднять самая хрупкая артистка. Человек, впервые попавший на склад бутафории, наверняка растеряется от обилия и разнообразия хранящихся здесь предметов. Но все они не случайны, каждый используется и у каждого своя, большая или маленькая, роль.

В век, когда все можно купить, предпочтение, как и прежде, отдается предметам, сделанным своими руками. Они ценнее, качественнее и именно такие, какие необходимы для данного спектакля. Бутафория кочует из спектакля в спектакль очень редко. С одной стороны, каждый режиссер видит элементы по-разному, а с другой – постоянный зритель обязательно заметит, что какая-то деталь уже «играла».

– Пусть сервизы, фрукты-овощи и замки из пенопласта не всегда выглядят презентабельно вблизи, главное, каким это все увидит зритель, – говорит Вячеслав Кравцов. – А из зала они выглядят самыми настоящими.

В подтверждение его слов, выходя из реквизиторского цеха, замечаю льва, вернее его голову, лежащую на верхней полке в ожидании оперетты «Принцесса цирка». И правда, его морда из пенопласта, расписанного широкими мазками красок, вблизи совсем не кажется настоящей. Но стоит отойти чуть дальше и обернуться, как лев оживает и готовится издать величественный рык. Волшебство, не иначе.

В коридорах и цехах театра еще много тайных уголков, загадочных комнат и богатых хранилищ. Но главное – здесь работают люди, которые знают, как из обыденного создавать магию театра.

Мария ИГУШЕВА
Фото автора