Июнь: Борис Семячков. Загубленный талант
8 июня исполняется 110 лет со дня рождения Бориса Павловича Семячкова – одного из зачинателей коми национального театра. Его еще иногда называют первым профессиональным коми режиссером. Жизненный путь Бориса Семячкова был полон крутых поворотов, уготованных сложным временем, жестокой системой, да и им самим…
Родом Борис Семячков из Койгородка, из семьи фельдшера. Уже в детстве его, непоседу, тянуло на приключения. В 12 лет Борис убежал из дому, как-то сумел добраться до Москвы. Беспризорничал, еще подростком попал воспитанником в отряд ЧОН (части особого назначения, что-то вроде народной милиции). Потом вернулся в Усть-Сысольск, стал инструктором обкома комсомола, но вскоре вновь отправился в Москву, учиться на рабфаке искусств. А по завершению учебы оказался на Соловках – отнюдь не по распределению.
Соловецкий лагерь особого назначения, печально знаменитый СЛОН, «гостеприимно» распахнул свои тюремные ворота в 1923 году. Сюда попадали осужденные как по политическим, так и по уголовным статьям. Борис Семячков был среди вторых. Свой первый срок – 3 года – он получил за хулиганство. С московскими приятелями где-то надебоширил. В 1931 году, отбыв срок, натерпевшись и насмотревшись суровой соловецкой жизни, вернулся в родные края.
Столица Коми автономной области в начале 1930-х обрела не только новое название Сыктывкар, но и некоторые обязательные черты хоть и провинциальной, но все же столичной жизни. В частности, в городе появился Коми инструктивный передвижной театр – КИПТ. Театровед Вера Морозова пишет, что это был «полупрофессиональный коллектив – нечто среднее между «Синей блузой» и драматической труппой. Чаще всего киптовцы ставили одноактные спектакли. С киптовцами объезжали лесозаготовительные участки и деревни агитаторы и лекторы, которые «образовывали» публику до начала спектакля». Руководил таким творческим коллективом Виктор Савин, а «Семячков в КИПТе и играл, и ставил, и со зрителями беседовал, и в выпусках злободневных стенгазет участвовал». Тогда, в начале 1930-х, Борис Семячков и не предполагал, что через десять лет он вновь окажется среди «бродячих артистов», только уже за колючей проволокой…
Среди первых постановок Семячкова были пьесы Савина, но для по-настоящему серьезной режиссерской работы бывшему рабфаковцу не хватало профессиональных знаний. В 1933 году Семячков едет учиться в ГИТИС, поступает на курс к Николаю Охлопкову. В то время Охлопков еще не был Народным артистом СССР и лауреатом шести (!) Сталинских премий. Работу в театре он совмещал с преподаванием актерского и режиссерского мастерства таким же, как Борис Семячков, студентам из национальных окраин страны.
ГИТИС, однако, Борис так и не закончил. Поэтому первым профессиональным коми режиссером (в смысле – дипломированным) назвать его можно с натяжкой. Почему он бросил учебу и вернулся в Сыктывкар, мы можем только догадываться. Возможно, причиной стали присущие Семячкову импульсивность в поведении и пристрастие к алкоголю. Во всяком случае, эти стороны его натуры проявились и в дальнейшей работе в Коми драматическом театре. Образованный, много читавший, не обделенный талантом Семячков то и дело срывался в запои. Конечно, он ставил спектакли, отмеченные зрителями и газетными публикациями, преподавал в студии для молодых актеров, но пьянство никого и никогда до добра не доводило. В 1939 году Бориса Семячкова даже отправили в «ссылку» — худруком Объячевского колхозно-совхозного театра. Правда, на сельской театральной ниве долго трудиться ему не пришлось…
«17 января 1941 года, уже зная о своем оформлении в Сыктывкарский театр, Б.Семячкову случилось зайти в объячевскую столовую для ответсвенных работников – сельский ресторан, — пишет В.Морозова. – По какой-то ничтожной причине там разгорелся скандал, и он оскорбил работников столовой и еще кого-то из клиентов. А клиенты здесь ужинали не из простых. 4 февраля состоялся суд. В итоге – 1 год тюрьмы».
В Верхнечовской тюрьме злоключения Бориса Семячкова продолжились. В камере он имел неосторожность не слишком лестно отозваться о советской действительности. Кто-то из сокамерников «стуканул» об этом куда надо. Карательные органы расценили речи Семячкова как «контрреволюционную агитацию, направленную на подрыв мероприятий, проводимых партией и правительством». В результате – политическая 58-я статья, 10 лет лагерей.
По лагерным меркам, Борису Семячкову повезло. Он попал в ТЭК — театрально-эстрадный коллектив Севжелдорлага, располагавшийся в Княжпогосте. Этот ТЭК во многом напоминал незабвенный КИПТ (сколько же аббревиатур на одну жизнь!). Только теперь передвижная актерская бригада вместе с музыкантами и акробатами состояла из невольников и гастролировала не по родным коми селам, а по лагерным отделениям вдоль всей железнодорожной трассы на Воркуту.
О жизни княжпогостского ТЭКа довольно подробно рассказано в знаменитой книге воспоминаний Тамары Петкевич «Жизнь – сапожок непарный». Есть в этой замечательной, пронзительной книге и страницы, посвященные Борису Семячкову, с которым Тамаре Владиславовне довелось актерствовать в ТЭКе. Они даже вместе поставили и играли маленький спектакль «Хороший конец» по Чехову.
В начале 1990-х Тамара Петкевич поделилась воспоминаниями о Борисе Семячкове в газете «Красное знамя». Вот что она о нем пишет:
«Это был интересный и яркий театральный режиссер. Он хрипловато смеялся. Был буен. Помнится, любил выпить. Но последнее к его личности имело лишь то отношение, что так он противостоял неблагополучию разного рода явлений, многие из которых не принимал и не мог освоить».
«Однажды он поссорился с одной из актрис и, взбешенный, запустил котелком с кашей в стену барака. Каша островками зависла на стене, котелок пробрякал по полу. Уже через минуту Борис Павлович устыдился учиненной им баталии».
«Он был актерски одаренным человеком. И любил играть. Обладал ярким комедийным талантом. У публики пользовался огромным успехом. Вынашивал мысль поставить «Мертвые души» Гоголя. Не разрешили. Тогда он нашел пьесу Федорова «Пути-дороги». Он хорошо знал и чувствовал деревенский быт, гульбу, законы и беззаконие стихий и страстей. Насыщал спектакль музыкой, драматизмом. Репетировал азартно, жарко, увлеченно».
«Он, кажется, не состоялся вровень своему таланту, не нашел своего собственного места. И все-таки он создал много веселых и драматических произведений на радость тем, кто много лет находился за проволокой, в зонах, в лагерях. А это – святое дело. Борис Павлович был совершенно бескорыстным человеком. Всегда пламенел. Таким и сгорел, оставив ощущение искрометного, бурного, не слишком смирного и послушного, но бесконечно искреннего и горячего Человека».
Десять лет в лагерях не проходят бесследно. Постаревший и исхудавший, Борис Семячков вернулся в сыктывкарский драмтеатр только в начале 1950-х. Поставил «Лес» и «Последнюю жертву» Островского. И вновь поворот: видимо, чувствуя себя чужим в новой труппе, ушел из театра, сменил несколько мест работы. В 1960-м, уже после реабилитации по своему политическому делу, вновь вернулся на сцену, к режиссерской профессии, поставил несколько спектаклей, а через четыре года перешел на скромную должность в литчасть театра. В 1966 году Борис Семячков умер в больнице от туберкулеза.
Евгений ВЛАДИМИРОВ
В материале использован очерк В.Морозовой «Бесхитростная повесть несбывшихся надежд».
