Лассо для тундры

Как сплести аркан – незаменимое орудие оленеводов, нам показал мастер из Сизябска Егор Рочев

С недавнего времени житель села Сизябск Егор Рочев стал местной знаменитостью. А все потому, что вспомнил занятия предков. Родился он в тундре, а работал в селе – ветеринаром. Выйдя на пенсию, вернулся к тому, что в детстве каждый день видел в чуме. Рочев шьет тасмы, делает оленью упряжь, сани и нарты, плетет арканы – то, что повседневно необходимо оленеводу. В последнее время, впрочем, аркан нужен не только оленеводам, но и спортсменам, выступающим за Ижемский район на северном многоборье. Дисциплина так и называется – метание аркана (тынзяна) на хорей.

На вершине холма

Сизябск стоит на левом берегу Ижмы. На вершине холма над селом – хозяйство Егора Прокопьевича Рочева. Хозяин с женой, прежде чем выбрать это место для строительства, обошли на лямпах все окрестности. Здесь, на верхней точке, показалось уютнее всего. Внизу журчит ручей, окрест видно село и соседние холмы, неогороженный двор обдувает со всех сторон ветром – ни один комар не держится. Посмотрели Рочевы вокруг, ахнули от красоты и просторов малой родины. Тут дому и быть, порешили. Из окон открывается долина реки, за лесом угадывается райцентр. Однажды утром сели пить чай, а в окне самолет летит. Только низко как-то летит, прямо над крышами. К реке свернул, круг сделал – и тут звук «включился», рев. Потом пропал из виду, а через минуту над лесом поднялось облако снежной пыли. Это та самая «тушка», спасенная героями-пилотами и хранителем ижемской взлетной полосы Сергеем Сотниковым, пронесся над левобережьем, чтобы совершить свою легендарную посадку.

На вершине холма нас встречает добрейший Бугай – оленегонная лайка. Теперь девятилетний пес на пенсии – два года назад Егор Прокопьевич забрал «старика» из тундры на заслуженный отдых.

«Музыкальная» шкура

Пока Бугай улыбается во всю пасть, подставляет гостям уши, пузо, лапы, Егор Прокопьевич приносит из сарая оленью шкуру с перепачканной кровью мездрой – с зимнего забоя. Начинается первый этап создания аркана.

– Весенние и летние шкуры для аркана не годятся – слабые, – объясняет Егор Прокопьевич. – Только зимние, после осени. Олень в это время крепчает. Лучше всего брать шкуру самца, как более крепкого. Ну или яловой самки. Берем, значит, шкуру и сушим. Но в принципе, можно даже не сушить. Можно сразу обезволаживать.

Городской житель сразу и не поймет, что за глагол употребил Егор Прокопьевич. Обезволаживать – значит лишать шкуру волос. Только и всего. Для этого понадобятся большой бак и много воды. И делать это нужно летом, потому как воды зимой меньше.

– Зимой условий нет, в дом же не занесешь – грязь, запах. Вот в этот бак воду набираю, – мастер показывает огромный алюминиевый бак, – и окунаю в него шкуру. Воду надо менять каждый день на протяжении двух недель – пока весь волос не отойдет. А еще лучше, если есть рядом ручей, речка, водоем какой – тогда можно шкуру прямо там замочить.

Второй этап подготовки к работе – нарезка длинной полосы из обезволоженной и высушенной шкуры. Если бы не было этой шкуре суждено превратиться в аркан, чтобы ловить сородичей, стала бы она бубном. Когда Егор Прокопьевич вынес заготовку из сарая, послышался какой-то низкий звук – будто кто-то ударил в бубен. А это ветер затрепал шкуру в руках мастера. Из таких – только невысушенных – шкур как раз и делают бубны и барабаны. Полупрозрачная шкура поет на ветру, звенит. Заносим «музыкальную» шкуру в дом и по кругу начинаем вырезать тонкие полоски – примерно в полсантиметра шириной. Из одной шкуры получится около ста метров. Потом эти сто метров еще и растянутся. Стометровая полоса делится на четыре равные части. Одна шкура – один аркан. Длина аркана разная. Детям плетут покороче, крупному человеку не меньше 25 метров понадобится. Средняя – 20-22 метра.

Теперь полоски нужно выпрямить и размягчить. Для этого у Егора Прокопьевича приспособлено металлическое кольцо, накрепко привязанное к лестнице.

– Сохнут-то полоски как попало, надо их разровнять, размягчить. Каждый участок надо протянуть вот так раз двадцать, – мастер делает энергичные амплитудные движения, прокатывая сквозь кольцо около метра полоски. Учитывая, что так придется сделать со всеми ста метрами, получается неплохая тренировка. Мне хватило пары раз, чтобы тут же бросило в пот.

Следующий этап – делим распрямленную кожаную ленту на четыре равных части. Каждую в несколько слоев глянцевой поверхностью вверх плотно наматываем на деревянные рожны. Главное – следить, чтобы полоска не перекручивалась, иначе предыдущая работа пойдет насмарку.

Кто в тундре родился, тот крепче

Пока мотаем пузатые кожаные катушки, Егор Прокопьевич рассказывает:

– У каждого оленевода в тундре свой путь. Иногда специально родственники договариваются, чтобы встретиться, пообщаться, отметить какое-нибудь событие. Но у каждого свой путь, испокон веков так налажено, и если кто нарушит – это плохо. В тундре оленеводы ориентируются так же, как обычный человек в селе, все пути-тропы знают. Только если туман на тундру падет, останавливаются и пережидают. Дом везут с собой, на ночевках женщины быстро его ставят. Иногда ночуют один раз, а если время есть, на два-три дня могут остановиться. Если самки телиться начнут, тогда тоже придется подождать, пожить в тундре неделю, а то и две.

Всю жизнь отец Егора Прокопьевича пас оленьи стада, мама была чумработницей, родила девятерых детей, выросли шестеро. Егор был вторым. Все, кроме одного брата, родились в тундре.

– А кто в тундре родился, тот крепче, – говорит хозяин. – Тогда сотовых телефонов не было и что произошло во время кочевья – кто родился, кто умер, – узнавали, только когда оленеводы возвращались в село. Когда новорожденного привозили, тогда и регистрировали, и свидетельство о рождении получали. И в садик я не ходил, только в школу.
– Мы с ним в школе познакомились, в параллельных классах учились, – улыбается жена Егора Прокопьевича Людмила, тоже дочь оленевода: мама ее ненка, отец изьватас. Людмила достает фотографии, с которых на меня смотрят статные красавцы в национальной одежде. – Нас на время учебы в интернате оставляли. Грустно в интернате было. Ох как мы ждали родителей! Приходишь к окну и ждешь родителей у окна, не едут ли по реке. И ночью слышится постоянно звон колокольчиков, все кажется, что вот идут. Опять бежишь в темноте, на тумбочку залезаешь, смотришь. Ни разу я не дождалась. А утром просыпаешься, а тебе говорят: приехали твои родители. И бежишь домой, пока они снова в тундру не ушли.

На все руки мастер

Когда приготовлены все четыре катушки, можно приступать непосредственно к плетению аркана. Тут тоже важно следить, чтобы глянцевая часть была всегда вверху. Заплетать «косу» из четырех «прядок» надо кругом, при этом все время натягивать ее, чтобы полоски прилегали друг к другу плотнее. Вспомнив детство дочери, когда заплетала ей косички, я попросила попробовать. Получилось, мастер похвалил, вот только мой отрезок получился рыхловатым: женских сил, чтобы тянуть оленью шкуру, пусть и порезанную на полоски, явно оказалось недостаточно.

Обычно Егор Прокопьевич плетет аркан, тихо напевая. Если интересное кино по телевизору, одним глазом смотрит фильм. В принципе, можно и двумя: руки сами «видят», что делают.

На этот аркан уже есть заказчик, и Егор Прокопьевич продаст его в тундру за десять тысяч. «Олени и кормят, и поят, и греют, и одевают человека», – замечает Егор Прокопьевич.

Набив руку, пару лет назад решил поучаствовать в конкурсе ремесленников с традиционными ижемскими предметами быта из рога оленя и бивнями моржа, найденными на берегу Карского моря. Занял первое место. Теперь к нему зачастили журналисты центральных каналов и туристы. Приезжают и местные, а от заказов нет отбоя.

После школы отработал пастухом лишь один год. Потом призвали в армию, потом захотелось чего-то большего – учиться, мир посмотреть.

– Причем родители в это время были в тундре, посоветоваться не с кем, стал я ходить по теткам, по дядьям, – рассказывает Егор Прокопьевич. – Крестная говорит, старенькая уже: «Ой, пять лет, ты что!» А двоюродный брат сказал: «Сходи попробуй, если не получится и выгонят – в тундру-то возьмут точно». Направили меня с сельсовета, и поехал я в Кировскую сельхозакадемию.

– Ветеринар он был хороший, его и сейчас зовут помогать, – говорит Людмила. На столе, как свидетельство востребованности навыков Егора Прокопьевича, три гигантских яйца – отблагодарили за помощь в утреннем окоте овцы.

Пока я потела, заплетая кожаную косу, Людмила позвала «пить чай». Только чай по-ижемски – все равно что обед по-кавказски: на столе дымится оленина, на белоснежном поле сметанного десерта горят брусничные звездочки, размороженная клубника выглядит, будто только с грядки, два вида салатов, блины, лоснящиеся маслом, варенье, ну и собственно чай.

Щедрый Сизябск, мастеровой. Как раньше, как всегда…

Сегодня аркан нужен не только оленеводам, но и спортсменам, выступающим на соревнованиях по северному многоборью.

Полина РОМАНОВА
Фото автора