Притча о Человеке и Смерти

Линас Зайкаускас поставил в Воркуте спектакль «Пегий пес, бегущий краем моря»

Под занавес 78-го сезона Воркутинский драматический театр имени Б.А. Мордвинова показал зрителям долгожданную премьеру – спектакль «Пегий пес, бегущий краем моря» по одноименной повести Чингиза Айтматова. Постановка осуществлена на средства гранта Главы Республики Коми, выделенного в рамках празднования 100-летия региона, что позволило руководству театра привлечь к работе именитых специалистов: литовского режиссера Линаса Зайкаускаса и его супругу, художника Маргариту Мисюкову. Спектакль уже собрал противоречивые отзывы – барометр зрительского настроения колеблется от восторженности до недоумения. Впрочем, таким и должно быть настоящее искусство – будоражащим, противоречивым, неоднозначным…

Правда и вымысел

Поскольку грант был целевым, постановка должна раскрывать тему народов Севера. Так, по предложению самого Линаса Зайкаускаса, возник айтматовский текст. «Пегий пес, бегущий краем моря» – небольшая повесть, вышедшая в январе 1977 года. Айтматов признавался, что из всего написанного им ее он ценит особенно. При этом быта северного народа – нивхов – он не знал совсем, легенду о мальчике, которого несколько суток носило по волнам, Айтматову рассказал Владимир Санги, нивхский писатель, которому и посвящена повесть. Все остальное — вселенную и мифы этих людей — Айтматов придумал сам.

Культура и быт нивхов – лишь форма, которую Айтматов наполнил общечеловеческим содержанием. Да и та автором по большей части выдумана. За исключением, пожалуй, забоя нерпы – традиционного нивхского промысла. Вокруг этой охоты и развернута сюжетная канва повести. Главные герои – трое охотников: старик Орган и двое братьев Мылгун и Эмрайин. Орган – самый опытный и уважаемый племенем, Мылгун и Эмрайин – самые сильные и удачливые. Вместе они выходят на охоту из бухты Пегого пса. С ними и сын Эмрайина – Кириск. Для него это первая охота, по сути, инициация – посвящение в добытчики. Охотясь, герои попадают в шторм, в котором им едва удается выжить. За штормом приходит туман, и по всему ясно, что это надолго. Плыть некуда – направление потеряно. Остается ждать – день, два, три, неделю… Запасы пресной воды тают на глазах, и ожидание превращается в пытку. Опытные охотники понимают – всем четверым выжить не удастся. Тогда они принимают непростое, но единственно верное решение: один за другим уходят, жертвуя собой ради Кириска. Мальчику удается спастись и вернуться домой …

В чем Зайкаускас и Айтматов сошлись – если бы это были не нивхи, это мог быть кто-то другой.

– Эта история – общечеловеческая: любовь, страх, жертвенность, борьба. Поэтому я не ощущала себя скованной этнографией. Разве что в костюме, который у меня стилизован под национальный костюм нивхов, – говорит художник-постановщик спектакля Маргарита Мисюкова.

Тяжелый выбор

Жанр этого спектакля определен режиссером как притча. О Человеке и Смерти. О наших непростых отношениях. Каждый в лодке должен решить для себя, почему он должен умереть. Должен убедить себя и окружающих в том, что это необходимо. По сути, на сцене мы видим их предсмертные видения. И они очень точные, правдивые.
Вот старик Орган. Он пожил немало и со многим пообвыкся.

– Ему есть чем жить, ведь в старости люди живут очень простыми вещами, которые для нас кажутся ерундой. Поскольку старость не терпит суеты. Суета возникает, когда люди не знают, что делать, – говорит актер Николай Аникин, играющий старика. – Он имеет свою страсть, свою мечту. Это Женщина-Рыба. Это его тайна, поскольку, с одной стороны, это сума­сшествие, а с другой – божественное благословение. К ней – вожделенной – отправляется старик. Ему проще всего.

С Мылгуном (Анатолий Жуков) – братом Эмрайина и дядей Кириска – все гораздо сложнее. Мылгун – непримирим. Он не хочет плыть по течению. Он – человек действия. Недаром Мылгун, пожалуй, лучший охотник племени. Он ярится, он проклинает, он стенает и, наконец обессилев, рыдает у брата на плече от самого страшного, что только может пережить мужчина, – полного бессилия. Невозможность действия и жажда, которая на протяжении всего спектакля ощущается едва ли не физически, делают свое дело – в порыве последней болезненной экзальтации Мылгун вскрывает себе вены и пьет собственную же кровь. А затем, не напившись, и соленую воду из-за борта, что в его ситуации равносильно смерти. Так Мылгун отрезает себе путь к отступлению. А отступить – страсть как хочется. Даже в последние свои минуты, утопая в ледяной воде, он все твердит как мантру: «Греби, Борода, иначе переверну».

Теперь в лодке двое: отец и сын. Эмрайин-Борода и Кириск. Участь Эмрайина (Евгений Канатов) – ужасна, выбор его – непосильный. Оставить ребенка одного на произвол судьбы – нельзя, остаться – тоже нельзя. И третьего не дано. Но есть некий универсальный смысл, который помогает Эмрайину сделать свой выбор. И этот смысл – род. Тысячелетиями предки Кириска выживали, убивали, страдали для того, чтобы на свете жил он. И вот теперь родовая линия может прерваться, а значит, все эти усилия предыдущих поколений могут быть в одночасье сведены на нет. Этого нельзя допустить. Единственное, что осталось у Эмрайина и чем он может помочь сыну, – это его тело. Поэтому перед тем как покинуть лодку, Эмрайин сначала мочится в бочонок, а затем отрезает у себя куски плоти. После чего, дождавшись, когда Кириск заснет, он идёт навстречу смерти.

Кириск (Гульнар Хаматнурова) остается один. И, проснувшись, понимает, что лучше бы ему не просыпаться вовсе. В этом главное отличие Кириска от всех остальных охотников и главная его проблема: взрослые решали задачу, как умереть, мальчику же предстоит решить, как, а главное – для чего ему жить. Но у всего есть своя цена. И если взрослым охотникам предстояло расстаться с жизнью, Кириску предстоит расстаться с детством.

– Он еще совсем ребенок и совершенно не готов был к охоте. Но посмотри, как его «разворачивает» внутри – он молниеносно взрослеет, – говорит актриса Гульнар Хаматнурова. – К матери он вернется абсолютно другим. Добытчиком, кормильцем, охотником – все это так, но главное – мужчиной. Главой рода. И это произошло с ним за считаные дни. Молниеносно. Знаешь, когда я перечитывала Айтматова – а мы тогда еще не знали распределения ролей, – я несколько раз откладывала текст, потому что рыдала – не могла удержаться. Думала: «Господи, он будет всю жизнь с этим жить».

Игра без игры

Трагедия без пафоса, пафос без патетики – парадокс, предложенный режиссером, существовать в котором многим актерам было непросто.

– Уже бьешься головой о сцену – как это сделать?! Не знаю почему, но более трагичные сцены получаются лучше и легче, чем спокойные, в которых вроде бы пафосного ничего и нет, но они получаются такими помимо твоей воли. Мне еще постигать и постигать эту науку, – говорит исполнительница роли матери Кириска актриса Алина Колесниченко.

– Это очень сложно, поскольку все мы по своей природе любим играть. Даже в жизни люди много играют. А здесь приходится постоянно держать себя в напряжении, в состоянии поиска ответов, – говорит заслуженный артист Республики Коми Николай Аникин. – В этом спектакле нет ни минуты отдыха. И не давать себе расслабляться, чтобы не потерять эту ноту, этот «зуд», это напряжение, очень сложно, но интересно.

– Линас требует жизни на сцене, – соглашается актер Евгений Канатов. – Чтобы не было наигрыша, театральщины. Чтобы присутствовала некая кинематографичность – без пафоса, без патетики. Сегодня в театре главенствуют именно такие тенденции. Это необычно, ведь мы привыкли к тому, что театр – это все-таки гипербола, все-таки «увеличительное стекло». Линас же, равняясь на европейский театр, требует жизненности, документальности.

Линас Зайкаускас пытается привнести размышления, думы и поиски в актерскую практику воркутинской труппы. Это такой философский театр, где действию предшествует мысль.

Театр без прикрас

В спектакле есть еще один персонаж – автор. В этой роли заняты Ольга Коколевская и Марина Юлдашева.

– Мы с Ольгой были изначально заявлены как женщины рода. Никакой речи об авторе вообще не шло, – говорит Марина Юлдашева. – Вернее, шла, но не предметно. Автор может быть, а может и не быть. Потом, когда автора ввели, он стал неотъемлемой частью спектакля и без него уже нельзя было обойтись чисто технически – ребята привыкли во время авторского текста заниматься перестановками и переходами.

Помимо ввода фигуры автора, Зайкаускас прибегает еще к целому ряду приемов, руководствуясь все той же целью: исключить пафос насколько это возможно. Не будет большим преувеличением сказать, что все художественное решение спектакля работает на этот антипафос. Это и дым-машины на сцене, и вентиляторы, и экшн-камера, и впечатляющие видеопроекции, и многочисленные проходки через зал.

И здесь Линас верен себе, своей заповеди – установке на визуальную составляющую спектакля.

– Да, все это необычно для нашего театра. Ведь согласно замыслу режиссера все происходит на глазах у зрителя. Я имею в виду те вещи, которые театр обычно скрывает за кулисами. Здесь – все обнажено. Все наружу, все как есть. Оголенная сцена. Театр без прикрас. И это, конечно, отличается от привычного нам построения спектакля, – говорит Ольга Коколевская.

Сценография «Пегого пса» генетически связана с предыдущим спектаклем Линаса, «Кавказским меловым кругом» по пьесе Бертольда Брехта. Тот же минимализм, те же отсылки к эстетике площадного театра. Здесь безошибочно узнается рука театрального художника Маргариты Мисюковой, с ее любовью к пространству, дыханию пустоты.

– Несмотря на то что у меня в спектаклях всегда много реквизита, сами декорации всегда довольно просты и не дают возможности актерам за них «спрятаться». Я считаю, что таким образом внимание зрителя сильнее всего фокусируется на игре актера, – говорит художник.

На ту же цель работает замечательная музыка Динара Хаматнурова.

– Главное, что я понял, прочитав инсценировку этой повести, что необходимо отразить в музыке тему беспомощности, слабости человека перед силами природы. Именно с этим ощущением я работал над ритмическими рисунками, над мелодической составляющей, пытаясь в лирических темах передать безжалостную к человеку эстетику Севера, – говорит композитор. – Ранее я писал музыку к кукольному спектаклю «Пера-богатырь» и знаю музыку народов Крайнего Севера. Я ее переслушал, с целью погрузиться в аутентичное звучание. Я старался сохранить его в нашем новом спектакле, вплетая в этнический бэкграунд лирические темы.

– Такого медийно-интерактивного наполнения спектакля у нас, да и не только у нас, еще не было. Это нужно посмотреть обязательно. Жаль будет потом много интересного услышать об этом спектакле, но уже не иметь возможности его увидеть, – говорит Николай Аникин.
Трудно с ним не согласиться.

Артемий ОРЛОВ
Фото Тимура КУЗИЕВА


Линас Зайкаускас – автор более чем 120 оперных и драматических спектаклей. Линас ставил в Литве, Польше, Румынии, Турции, на Украине и, конечно, в России. В 2018 году он поставил «Короля Лира» в Академическом театре драмы им. В. Савина в Сыктывкаре, а два года назад – в Воркуте инвариант своих «Женихов» по мотивам гоголевской «Женитьбы». К Воркуте у Линаса особое отношение: его отец Юргес Зайкаускас сидел здесь в лагере и даже участвовал в знаменитом восстании заключенных в 1953 году.

«Я вырос среди этих рассказов папы и его друзей, тоже бывших узников Воркуты и других лагерей, – говорил Линас Зайкаускас в интервью газете «Моя Воркута». – Тема лагерей меня сопровождала с самого детства, рассказывал папа много. Он участвовал в восстании или, как по-другому называют, забастовке 1953 года. Он, как сам смеялся, «был журналистом», потому что из резины они делали буквы, типографию свою придумали, печатали листовки. Отец подписывался псевдонимом Топор и придумал, как будто он погиб, чтобы его уже не искали. Еще пару дней писал под псевдонимом Смерть эти листовки, но восстание было коротким, достаточно быстро было подавлено, а отец остался жив, его не расстреляли».