Питирим Сорокин в «Русской Бастилии»

Почему он там оказался и что связывает его имя с покушениями на Ленина?

Несколько лет назад на одном из стендов в коридоре Трубецкого бастиона Петропавловской крепости, где была знаменитая на весь мир тюрьма, я увидел фотографию Питирима Сорокина, как одного из именитых узников «Русской Бастилии». А вернувшись в Сыктывкар, прочитал о презентации книги, где утверждалось, будто Питирим Сорокин участвовал в подготовке покушения на Ленина. Такое совпадение, равно как и история заключения Сорокина в Петропавловку, заинтриговали. Постепенно накопился материал для этой публикации…

Питирим Сорокин в 1917 году.

Накануне

Наступавший 1918 год депутат Учредительного Собрания и редактор газеты «Воля народа» Питирим Сорокин встретил в Петрограде на скромном «корпоративе» в кругу соратников по партии социалистов-революционеров. «На новый год мы собрались вместе, депутаты и руководители партии эсеров, – вспоминал много лет спустя Сорокин в автобиографической книге «Долгий путь». – Глухая тоска, смешанная с мрачной решимостью умереть, сражаясь за свободу, сквозили в наших разговорах».

Новый год внушал тревогу. Правые эсеры, к которым принадлежал и Сорокин, получили на ноябрьских выборах в Учредительное собрание 51,7 процента голосов избирателей и составили большинство в этом представительном органе, призванном определить будущее государственное устройство России. Но победа на выборах оказалась пирровой: большевики, получившие на выборах вдвое меньше голосов – 24,5 процента, не могли смириться с положением меньшинства в «Учредилке».

«Всем ясно: слова большевиков о скорейшем созыве Учредительного Собрания – лживые, обманные слова. Они были нужны им лишь для захвата власти… Ложью и кровью они захватили власть и судорожно вцепились в нее. Всем ясно: назревает столкновение между народными избранниками и новыми насильниками», обращался к своим избирателям Питирим Сорокин на страницах газеты «Северо-Двинский край».

Срок открытия Учредительного Собрания, 28 ноября, был сорван. Новая власть назначила первое заседание Собрания на 5 января 1918 года. К этому времени большевики уже объявили вне закона партию кадетов, и было ясно, что основного конкурента в борьбе за власть – правых эсеров – в будущем ждала та же участь.

 

«Воля народа»

Под постоянной угрозой закрытия была и влиятельная правоэсеровская ежедневная газета «Воля народа», которую еще в апреле 1917 года Питирим Сорокин организовал и редактировал вместе с Александром Гуковским. В ядро редакции входили также видные эсеры Андрей Аргунов и Евсей Сталинский.

Газета была заявлена как литера-турно-политическая, в ней публиковались многие известные русские поэты того времени, в том числе Анна Ахматова и Осип Мандельштам. Литературным отделом в редакции заведовал один из классиков русской прозы Михаил Пришвин.

Но, конечно, «гвоздем» издания была политическая публицистика. Автором большинства острых, полемических статей был Питирим Сорокин. Уже на второй день после Октябрьского переворота он опубликовал на первой странице «Воли народа» свою статью «Совершено великое преступление», в которой назвал захват власти большевиками «преступлением перед родиной и революцией». Антибольшевистские статьи Сорокина выходили в газете одна за другой.

Уже18 ноября 1917 года в типографию «Воли народа» ворвался отряд матросов и сорвал выход газеты. Были арестованы А. Аргунов и заведующий отделом хроники С. Фрид. В следующем номере редакция «Воли народа» объявила своим читателям: «Голос газеты умолкнет только тогда, когда не будет никакой физической силы ее выпускать и когда не останется на свободе ни один из ответственных руководителей газеты».

Как в воду глядели! Совсем скоро так оно и вышло…

«Сколько отчаяния, потрясений, смертей и казней повидали эти обшарпанные стены за два века! В крепостных стенах погребены тела многих революционеров. Здесь же, в крепостном соборе, покоятся бренные останки Романовых… Тени бунтарей, равно как и тени царей, наблюдают теперь этот неистовый ураган революции, разбушевавшийся над их прахом. Пройдет революция, исчезнут ее участники, а эти тени останутся и будут свидетелями новых трагедий и комедий, которым суждено свершиться на этой земле».

(Питирим Сорокин, «Листки из русского дневника»).

 

Арест

2 января наступившего 1918 года, после полудня, по завершении очередного заседания эсеров – членов Учредительного Собрания, Сорокин и Аргунов направились в редакцию «Воли народа», находившейся в доме 37 по улице Бассейной (ныне – улица Некрасова). В «Листках из русского дневника», изданных позже в Америке, Питирим Сорокин вспоминал:

«Поднявшись на третий этаж, где находилась редакция, мы не обнаружили ничего подозрительного. Но едва открыли дверь, как на нас налетели пять или шесть человек с направленными на нас револьверами.

Руки вверх! – скомандовали они.

В чем дело?

Вы арестованы.

Члены Учредительного Собрания пользуются правом неприкосновенности и не могут быть арестованы, – сказал я, вполне понимая, что словам моим грош цена.

Еще чего! У нас ордер на ваш арест. И – точка».

Ордеров выписали два. Одним предписывалось произвести обыск в редакции «Воли народа» и выемку документов, задержать всех подозрительных лиц и доставить на Гороховую, 2, где находилась ВЧК. Другим – закрыть газету «Воля народа» и арестовать ответственных лиц редакции.

О том, что происходило тогда в редакции газеты, сохранились воспоминания и других участников события.

«В комнатах беспорядок, все служащие сбились в кучу. Обыск? Нет, хуже, – вспоминал А. Аргунов. – Распоряжается какой-то в полувоенной форме. Созванивается по телефону и объявляет чей-то приказ: всех без исключения арестовать, а газету прикрыть. Выводят под конвоем; на улице грузовик, в который и набивают до отказу. Пыхтя и переваливаясь в снежных сугробах, тащится грузовик, и скоро мы на Гороховой».

А это уже из дневника М. Пришвина:

«Нас привезли на Гороховую,2, и, поставив в углу комнаты трех мальчиков с ружьями, оставили часа три сидеть на лавочках друг против друга в полутьме. Потом стали одного за другим вызывать… Мы проголодались и потребовали у стерегущего нас воды и хлеба.

Я спрошу, – сказал стерегущий. И удалился.

Вернувшись, он объявил:

Сейчас вас отвезут в тюрьму, там вы получите воды и хлеба».

Вскоре с Гороховой,2 рядовых сотрудников «пятерками в грузовике назначили ехать в пересыльную тюрьму», а Сорокина с Аргуновым посадили в автомобиль и куда-то повезли. «Охранники наши молчали, окно было завешено, так что мы не могли определить, где находимся. Минут через пятнадцать машина остановилась, мы вышли и поняли, что находимся в Петропавловской крепости, этой Бастилии Петрограда», – вспоминал Питирим Сорокин.

В комендантской комнате доставленным объявили, что они арестованы за покушение на Ленина.

На третьем этаже этого здания по ул. Некрасова (бывший адрес – Бассейная, 35/37) в Санкт-Петербурге в 1917 – начале1918 года находилась редакция газеты «Воля народа». После ареста П.Сорокина газета выходила под другими названиями, окончательно закрыта в феврале 1918 года.

В знаменитом доме на Гороховой,2 сегодня расположен филиал Государственного музея политической истории России. С декабря 1917 по март 1918 года в этом здании располагалась ВЧК. 2 января 1918 года сюда привезли арестованных членов редакции «Воли народа».

Революционный тюремный режим

После Октябрьского переворота в «петроградской Бастилии» находилось множество известных в России людей – министров еще царского и Временного правительств, лидеров политических партий, членов Учредительного Собрания. Время Большого террора еще не настало, и режим содержания в печально знаменитой тюрьме Трубецкого бастиона Петропавловской крепости был сравнительно легким. Как записал в своем дневнике 5 декабря 1917 года известный политик и государственный деятель Андрей Шингарев, «тюремный режим социалистов-жандармов много легче самодержавных жандармов».

Этой оценке не противоречил другой лидер кадетской партии, член Учредительного Собрания князь Павел Долгоруков, сидевший в соседней с Шингаревым камере на втором этаже бастиона.

«Камеры были большие, хорошие, – вспоминал он. – Привинченные к стене кровать и столик рядом, над которым за матовым стеклом в стене электрическая лампа (только вечером). Более мебели никакой, так что сидеть приходилось на кровати. Вещи клались на газетной бумаге на полу. Дверь с глазком и небольшое высокое окно с решеткой. Огромное удобство – отсутствие параши и проведенная вода. Раковина с краном и судно с откидывающимся сиденьем, так что чистоту и воздух можно было отлично поддерживать. Пол мели мы ежедневно сами».

Узникам бастиона, а сидели они в одиночных камерах, разрешалось читать газеты и книги, писать письма, статьи и вообще все что угодно, получать передачи, гулять по расписанию в тюремном дворике, мыться в бане; арестантов посещали тюремный врач и представители Красного Креста.

«Не только солдаты, но и матросы, и офицеры караула очень корректны, хотя матросы имеют всего более озлобленный и суровый вид. Солдаты же, как общее правило, добродушны», – отмечал Шингарев.

Тюремное питание было, конечно, крайне скудное, но так же кормили и солдат гарнизона крепости. Страна голодала, чего не скажешь о высокопоставленных арестантах. «Благодаря обильному снабжению приношениями мы ели вполне удовлетворительно, – вспоминал Долгоруков. – Ввиду скудного пропитания я в эти дни брал за деньги улучшенный офицерский обед, тоже плохой, чтоб увеличить количество хлеба». Шингарев же не брал даже платного обеда, умолял товарищей не присылать ему много еды и даже откладывал принесенные шоколадки, чтобы потом передать лакомство своим дочерям.

Настоящее неудобство составляли только несвобода, оторванность от мира, родных и близких, зимний холод да морозостойкие питерские клопы.

Фрагмент письма П. Сорокина, которое он написал В. Ленину 4 декабря 1918 года. В письме выражается искренняя благодарность за освобождение из тюрьмы Великого Устюга , но одновременно и сожаление, что расстрелы в большевистской России стали нормой. Письмо находится в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ).

Тучи сгущаются

Все эти особенности «революционного тюремного режима» отмечал в своих воспоминаниях и Питирим Сорокин. Его с Аргуновым после некоторых неудобств поместили в камеру №51 на том же втором этаже. Все так же новых узников подкармливали родные и товарищи по партии, все так же они читали книжки и свежие газеты, писали статьи, беспрепятственно передавая их на волю, общались в тюремном дворике с товарищами по несчастью и обменивались новостями.

А в первую неделю нового года новости были пугающие. 5 января разогнано Учредительное Собрание (помните знаменитое «Караул устал!» матроса Железнякова?). Демонстрация протеста против этого разгона расстреляна верными новой власти солдатами. В ночь с 6 на 7 января А. Шингарев и Ф. Кокошкин, которых перевели из крепости в Мариинскую больницу, убиты разъяренными солдатами и матросами из отряда все того же Железнякова.

«Во время прогулки во дворе наши товарищи предупредили нас, что положение наше в крепости чрезвычайно опасно, – вспоминал Питирим Сорокин. – Охрану бастиона осуществляли меньшевики-интернационалисты, люди вполне приличные, зато сам гарнизон подчинялся большевикам. В связи с попыткой покушения на жизнь Ленина они издали воззвание, в котором грозились устроить Варфоломеевскую ночь и Сентябрьскую резню всем узникам крепости. «Чем быстрее уничтожим всю эту контру, тем лучше», – говорилось в конце воззвания».

Публикация в журнале New Times (февраль 2002 г.) статьи Питирима Сорокина о Ленине «Фанатик и социальный экстремист», обнаруженной
Ю. Дойковым в журнале Current History за 1924 г.

Покушение на вождя

Тут самое время уделить внимание январскому покушению на Ленина, тем более что именно оно стало поводом к аресту Сорокина и его товарищей. Сам Питирим Александрович, похоже, до конца жизни был уверен, что никакого покушения вовсе не было. «Впоследствии все мы узнали правду об этом покушении на жизнь Ленина. Шина автомобиля, в котором он ехал, прокололась, и Ленин с перепугу решил, что это произошло от пистолетного выстрела. Вот и все дела», – писал Сорокин в «Листках из русского дневника».

Действительно, об этом эпизоде из жизни Ленина ходило (и ходит до сих пор) много слухов и домыслов. Но бесспорно одно – покушение все же было, на этот счет есть целый ряд свидетельств. Например, заслуживает доверия информация об этом покушении в книге Д. Голинкова «Крушение антисоветского подполья в СССР», несколько раз издававшейся в советское время. Книга эта написана с идеологической тенденциозностью, но надо учесть, что Голинков использовал архивные материалы, к которым имел доступ. Собственно говоря, о самом покушении автор сообщает кратко:

«1 января 1918 г., около 19 часов 30 минут, автомобиль, в котором В. И. Ленин, М. И. Ульянова и секретарь Швейцарской социал-демократической партии Ф. Платтен возвращались с митинга в Михайловском манеже, был обстрелян на Симеоновском мосту (ныне мост Белинского) через Фонтанку контрреволюционерами-террористами».

Сам Ильич и его сестра при этом не пострадали, Платтен был ранен в руку, когда при звуках выстрелов пригнул голову Ленина.

Этот же эпизод приводится и в многотомной «Биографической хронике» Ленина, где жизнь вождя расписана буквально по часам. Там даже отмечено, что «Ленин вместе с М. И. Ульяновой, Ф. Платтеном и шофером автомобиля Т. М. Гороховиком, вернувшись в Смольный, осматривает машину, кузов и переднее стекло которой оказались пробитыми пулями в нескольких местах».

«Виновников покушения на жизнь В. И. Ленина обнаружить не удалось», – отмечает Д. Голинков. Правда, в примечаниях он упоминает о двух версиях того, кто же стоял за покушением на вождя. Но ни одна из них не нашла подтверждения. О причастности же Питирима Сорокина к этому покушению нет ни документов, ни каких-либо свидетельств. Уже 23 февраля 1918 года он без всякого судебного разбирательства был освобожден из крепости по ходатайству меньшевика Г. М. Крамарова, который в то время входил в состав Петроградского военно-революционного комитета.

«Ценные признания» академика Осипова

Казалось бы, связывать покушение на Ленина с именем Питирима Сорокина не было и нет никаких причин. Но вот в апреле 2016 года в Москве вышла книга магистранта института истории Сыктывкарского госуниверситета В. Русановой «Питирим Сорокин: неизвестные газетные статьи 1917 года». В книге утверждается, что П. Сорокин боролся с новой властью «не только газетными статьями, в которых было много лжи, но и деяниями, вплоть до участия в организации покушения на В. И. Ленина». Более того, далее автор пишет, что Питирим Сорокин, оказывается, участвовал в организации того самого покушения на вождя, когда он был ранен выстрелом Фанни Каплан…

Питирим Сорокин организует покушение на Ленина – это ли не сенсация?! На чем же она основана? Где доказательства? Где свидетели?

Оказывается, единственным свидетелем «деяния» Сорокина в книге предстает… академик Г. Осипов. В своих воспоминаниях «Встречи с Питиримом Сорокиным» академик пишет, как в 1962 году во время работы V Всемирного конгресса социологической ассоциации его вместе с другим философом-марксистом, А. Окуловым, пригласил к себе в гости Питирим Сорокин. И вот на приеме в особняке Сорокина в Винчестере, где собрались «многие наши соотечественники в эмиграции», Окулов якобы спросил хозяина дома: «Питирим Александрович, скажите, за что же Вас выслали из России? Правда ли, что Вы участвовали в подготовке покушения на В. И. Ленина?» На что Сорокин якобы ответил: «Да, это было. Но мне не хотелось бы об этом вспоминать. Нет людей, которые не совершали бы в своей жизни ошибок». И академик Осипов якобы этот разговор слышал.

Вот и все доказательство. Других в книге нет.

Вокруг покушений на Ленина в советское время было немало мифов. Стоит ли создавать их сегодня?

«Плод личного мифотворчества»

Воспоминания академика Г. Осипова подробно разобрал в своей книге «Социологический ренеcсанс: о том, как на самом деле это было и как не было» известный социолог А. Капто. Нет смысла пересказывать весь разбор, отмечу только эпитеты, которыми А. Капто сопровождает изложенные академиком эпизоды: «ничем не подкрепленная отсебятина», «фальсификация бесспорных и недискуссионных исторических фактов», «плод личного мифотворчества». И так далее.

По поводу воспоминаний академика о встрече с Сорокиным в 1962 году я обратился к исполнительному директору «Фонда Питирима Сорокина» в Винчестере Павлу Кротову. Он попросил сына Сорокина – Сергея Питиримовича, которому в 1962 году было 29 лет, вспомнить этот эпизод. Оказалось, С. Сорокин его хорошо помнит:

«Что же касается пресловутой фразы о Ленине. Вечером, уже после отъезда гостей, ужиная и обмениваясь впечатлениями, семья обсуждала этот необычный визит. Питирим, смеясь, рассказал, что стремился быть очень дипломатичным с советскими гостями. На их вопрос, как он по прошествии многих лет относится к Ленину, Питирим к их удовольствию ответил, что он действительно считает Ленина незаурядной личностью и даже гением в каком-то смысле… Но все же не выдержал и добавил – незаурядность не отменяет факта виновности Ленина в смерти миллионов, и что тот, по сути, является убийцей. После этих слов, как сказал Питирим, лица гостей изменились – видно было, что им это не понравилось. Но уж ничего с собой не мог поделать, – пошутил Сорокин».

Кроме того, в воспоминаниях академика Сергей Сорокин отметил и массу других несуразностей, утомлять которыми читателей уже не стоит.

Сорокин vs Ленин

Советские академики биографию Питирима Сорокина знать не могли – его работы и автобиографические книги в СССР были под запретом. К тому же писал он на английском, который не всякий академик знал. Но ведь сегодня все уже перевели, издали и переиздали. Есть, наконец, подробнейшая биография ученого, называется «Питирим Сорокин. Человек вне сезона». В двух томах. С массой архивных документов. С большим справочным аппаратом. Автор – Ю. Дойков. И после этого писать о том, что Сорокин участвовал в подготовке покушения Фанни Каплан на Ленина, ссылаясь на академика Осипова, по меньшей мере странно.

30 августа 1918 года, когда на заводе Михельсона в Москве Фанни Каплан стреляла в Ленина, Питирим Сорокин был далеко на севере, причем еще с конца мая. Он по заданию «Союза возрождения России» готовил вместе с соратниками выступление против большевиков в Вологодской и Архангельской губерниях. Осенью Сорокин, не имея связи не то что с Питером и Москвой, но и с губернскими центрами, скрывался в районе Великого Устюга, скитаясь по деревням и лесам, пока 30 октября не сдался местным чекистам. Дальше – великоустюжская тюрьма, ожидание расстрела, ленинское помилование, отречение от политической борьбы, преподавательская работа, высылка за границу, Берлин, Прага, США… Известные вещи.

Владимира Ильича Ленина в своих статьях и мемуарах Питирим Сорокин, мягко говоря, не жаловал. Иногда, как говорится, перегибал палку: «Лицо этого человека напоминает мне лица прирожденных преступников из альбома Ломброзо, и в то же время в нем есть что-то похожее на религиозных фанатиков из числа староверов». Переход на личности, впрочем, был отличительной чертой всей публицистики в бурные революционные годы, какому бы лагерю она ни принадлежала. Сам Ленин в этом, кстати, не был исключением. В антагонизме Ленина и Сорокина, которые никогда не встречались друг с другом лично, были заложены более глубокие, мировоззренческие и политические причины. Служа одному, казалось бы, делу – русской революции – они находились по разные стороны ее баррикад.

В то же время до конца жизни Сорокин помнил, как в 1918 году Ленин спас его от расстрела в тюрьме Великого Устюга, хотя историю о своем отречении от политической борьбы и знаменитую статью Ленина «Ценные признания Питирима Сорокина» вспоминать не любил.

И уж никакого отношения к покушению на вождя пролетариата Питирим Сорокин иметь не мог в принципе. В партии социалистов-революционеров, с ее традициями индивидуального террора и боевых организаций, такими делами занимались совсем другие люди. У Питирима Сорокина была своя задача в борьбе с большевиками. И даже когда он отказался от этой борьбы, все равно оставался противником того режима, который олицетворял Ленин.

Евгений ХЛЫБОВ