Максим Фомин: «Рыбалка в Коми снится до сих пор»

Заслуженный артист Республики Коми Максим Фомин уже 20 лет не живет в Сыктывкаре, а когда приезжает, неизменно встречает на улицах своих бывших поклонников. Останавливают, интересуются, как дела и какими судьбами он вновь в республике. Ответ простой – тянет. Здесь, по признанию артиста, прошли его лучшие творческие годы. Сейчас Максим живет в Москве и охотно согласился на интервью «Региону».


Фото Константина Романова

Танцы по zoom

– Этот год необычный для всех. Вот и ты, Максим, впервые за много лет на зимние праздники в России остался. Непривычно, наверное?

– Точнее, я впервые за двадцать лет провожу зиму на родине. В последний раз я встречал Новый год с семьей как раз в Сыктывкаре в 1999-м. А потом переехал и началась активная кочевая гастрольная жизнь. У театра «Русский балет», где я работаю уже 20 лет, зима – это самая горячая пора: гастроли, премьеры, спектакли. Труппа практически не сидит на месте, постоянно гастролируя по Европе или Китаю.

В этом году, да, все совсем по-другому. Но, несмотря на коронавирус, мы работаем. Весна выдалась трудной. Все сидели по домам, готовили и ели. Спектаклей не было, занимались по видеоконференциям, потом многим артистам долго пришлось входить в форму, сбрасывать лишние килограммы, и мне в том числе.

Осенью и зимой выступаем при частичной наполняемости зала. Мы к такому не привыкли, у нас ведь всегда был аншлаг. Но, конечно, труппа работает с полной отдачей. Зрители тоже – эта четверть зала отдувается за всех. По аплодисментам совершенно не ощущается, что в зале мало народа.


В «Снежной королеве» на сыктывкарской сцене и в «Жизели» на сцене театра «Русский балет». Между этими спектаклями – два десятилетия.

– Какая у тебя сейчас занятость в театре? Ты долгое время был «заслуженным Принцем». Что сейчас в репертуаре?

– Вообще век балетных недолог. Мы рано приходим в профессию, в 18 лет, и рано ее покидаем. Солисты балета после 15 лет сольной карьеры выходят на пенсию. Возраст ерундовый, но не всем удается сохранить здоровье к 38 годам, нагрузки-то колоссальные. Помимо физических затрат, велики и эмоциональные. Мне повезло: хорошая генетика и бережное отношение к себе позволяют до си пор выходить на сцену. Работы хватает, сейчас, правда, я исполняю партии второго плана.

В прошлом году у меня было две премьеры – хан Гирей в «Бахчисарайском фонтане» в хореографии Вячеслава Гордеева и Писатель в «Лолите» – балете, поставленном молодым балетмейстером Татьяной Василишиной, дочерью известной актрисы Ольги Кабо. Таня также исполнила одну из ролей. Наш театр ориентируется больше на классический репертуар, а тут совершенно другая пластика, много интересной музыки. Это был невероятный опыт.

Сейчас готовим премьеру «Джокер», там я тоже занят. Ставит опять Татьяна. Она придумала очень необычное решение: действие происходит будто бы в телевизоре.

– Что ты имеешь в виду под фразой «бережное отношение к себе»?

– Вовсе не поблажки, а скорее наоборот, железную дисциплину. Прежде всего это разогрев перед классом и спектаклем. Я никогда не прихожу впритык к занятию, всегда стараюсь, чтобы было время основательно размяться, потянуться, настроить тело на нагрузку. Без крайней необходимости не пропускаю ежедневный класс. Как это ни парадоксально звучит, балетному телу нельзя давать много отдыха: сразу начнет что-то болеть и ты чувствуешь, что выходишь из формы. Поэтому, спектакль не спектакль был накануне, встаешь через силу и идешь в зал. Иногда это очень тяжело!

В балет отдали, чтобы успокоить

– Максим, мальчиков в балетную школу, как правило, не затащить. Как ты там оказался?

– Мало кто из детей делает осознанный выбор в пользу балета. Зачастую это целиком и полностью решение родителей. Кто-то воплощает свои детские мечты, кто-то преследует иные цели. Так же было и со мной. Я, сейчас в это трудно поверить, был очень гиперактивным ребенком. Наверное, чтобы не сойти с ума от этой бьющей ключом энергии, родители и решили отдать меня в Красноярское хореографическое училище. Кстати, выбор был сделан в пользу народных танцев. Но, так сложились обстоятельства, набора народников в тот год не было. Родители не захотели отступать от своего плана и отдали меня на классическое отделение. План удался: нагрузка была колоссальная. Кроме общеобразовательных предметов, было много специальных – классический танец, характерный, дуэтный. Училище находилось на другом конце Красноярска, и дорога туда занимала очень много времени. Возвращался домой я совсем без сил, и тут уже было не до безобразий.

Поначалу я, конечно, слабо представлял себя в театре. Понять профессию удалось лишь тогда, когда в красноярское училище приехал Иван Паршагин, ставший потом главным балетмейстером театра оперы и балета в Сыктывкаре. У него была шикарная коллекция видеозаписей с танцами выдающихся артистов. И мы могли в любое время посмотреть их. Это, конечно, вдохновляло! С нами начали усиленно работать. Мы стали получать партии, о которых даже не мечтали.


«Бахчисарайский фонтан». Фото Михаила ЛОГВИНОВА

– У вас, артистов балета, во многом необычная профессия. Актер вообще зависим, а балетный, мне кажется, вдвойне. В театр вы приходите практически детьми, которых мало кто воспринимает всерьез. Тут важно найти авторитетного наставника, как мне кажется. Когда право голоса появляется? Когда уже можно дирижеру сказать: маэстро, сыграйте побыстрее?

– В балетной профессии у артиста всегда рядом педагог – и в 18 лет, и в предпенсионном возрасте. Ведь нам очень важен профессиональный взгляд со стороны.

Право голоса? Оно появляется вместе с сольными партиями, с опытом.

[ads_color_box color_background=»#eee» color_text=»#444″]Максим Фомин
Артист балета, заслуженный артист Республики Коми. Родился в 1975 году в Красноярске, где закончил хореографическое училище и Государственную академию славянской культуры.

В Республике Коми проработал 6 лет.

В репертуаре артиста – ведущие партии в балетах: «Лебединое озеро», «Жизель», «Дон Кихот», «Щелкунчик», «Симфонические танцы», «Золушка», «Сильфида», «Снежная королева», «Спящая красавица», «Метаморфозы любви», «Жар-птица», «Шопениана», «Чиполлино», «Черный монах», «Шахерезада», «Бахчисарайский фонтан».

Живет в Москве. Женат, воспитывает сына.[/ads_color_box]

В Коми – лучшие годы

– Ты шесть лет проработал в Коми республике. Что это время значит для тебя?

– В Коми мы приехали из Петербурга с моим однокашником по красноярскому училищу Андреем Асиньяровым по приглашению Ивана Паршагина. Конечно, было страшновато менять культурную столицу на столицу северного края. Тем более это были сложные 1990-е годы. Но симпатия к республике оказалась мгновенной и взаимной. Повторюсь, годы были очень сложные, но о нас заботились все, кто могли. Помогали театральное руководство, педагоги, коллеги и даже мамы коллег! Приносили продукты и подкармливали нас. Мне, сибиряку, жители Коми оказались очень близкими по духу, по характеру.


«Лолита». Фото пресс-службы Русского балета.

– Вы сразу активно вошли в репертуар…

– Это были очень яркие и насыщенные творчеством годы. Я станцевал огромное количество партий как классического, так и современного репертуара. Мы порой забывали про выходные – столько было работы в театре!

Удалось познакомиться со многими интересными людьми – преподавателями училища искусств, университета, библиотекарями Коми филиала Академии наук, журналистами. Это общение меня очень обогатило. Сколько интересных книг и музыки мне посоветовали – за это всем отдельная благодарность. Здесь появились настоящие друзья, с которыми мы до сих пор в очень теплых отношениях. При каждой возможности я стараюсь приехать в Сыктывкар. Хоть на денек! А уж если повезет – отправиться с друзьями на сплав.

В Сыктывкаре я женился и счастливо живу с женой до сих пор. Здесь появился «первый ребенок» – крестная дочь Василиса, которая тоже долго занималась танцами.

Именно в Коми, в гимназии искусств, у меня был первый опыт преподавания классического танца. Спасибо педагогам Светлане Анатольевне Фроловой и Ольге Петровне Федотовой. Они наставляли и стоически переносили мои первые шаги на этой стезе. Регулярно убеждаюсь, что гимназия искусств выпускает отлично выученных артистов. Всегда радуюсь, встречая их на разных сценах, как в России, так и за рубежом.

Рыбалка на Вычегде

– Расскажи про сплав. Куда ты ездил?

– Мы сплавлялись по Вычегде с сыктывкарскими друзьями. Для меня это был первый опыт, и все трудности, связанные с моим неофитством, они взяли на себя. Несмотря на то что иногда не везло с погодой – целый день шел дождь, было холодно – и условия в лагере порой оставляли желать лучшего, вспоминаю все это с особой любовью и радостью. Те путешествия мне снятся до сих пор! Потрясающая северная природа – тайга, река, спокойствие и умиротворение. Мне кажется, это лучший отдых для тела и души. Ну и, что скрывать, рыбалка вдали от населенных пунктов удивительная. Столько щук и окуней поймали!

– А вообще ты заядлый рыболов?

– Дома у меня все шкафы забиты рыболовными снастями. Покупаю их и делаю своими руками в ожидании репетиций. Но времени для рыбалки, увы, не так много, как снастей.

Мечтаю еще раз съездить на Байкал и не единожды порыбачить в Коми. Об этом же мечтает и мой сын. Ему уже 13 лет, и он тоже заядлый рыбак и любитель природы. Дома собрал целый зоопарк. У нас живут два паука, рыбки, черепаха, собака и колонии муравьев, гигантская улитка. И что-то подсказывает мне, что это только начало.

– Сын не пошел по балетной стезе?

– Нет. И я был против, и он не хотел. Это очень тяжелый труд. Для успеха должно сойтись много звезд. Иначе придется всю карьеру стоять «у воды». Хотя физические данные у него, надо сказать, неплохие. Он, судя по всему, будет зоологом. Сейчас животные – это его главное увлечение, страсть.

– Но в театр-то ходит на тебя посмотреть?

– Конечно, с детства. Впервые дарил мне цветы после «Дон Кихота», ему тогда года три было. Вышел на сцену, увидел, что все аплодируют, а артисты кланяются, и тоже давай бить поклоны! Никак не удавалось его увести со сцены. В другой раз, после «Чиполлино», вручая цветы, обнаружил, что на авансцене воткнуты другие, искусственные, и кинулся их собирать для меня.

Сейчас у него какой-то интерес к театру появляется: интересуется, может ли он тоже выходить с другими детьми в спектакле? Но, как говорится, поезд ушел…

Рисунки на салфетках и вой волков

– Получается, что отпуск ты предпочитаешь проводить в России и желательно в деревне или на природе. Это потому, что наездился на гастроли? Максим, ты когда-нибудь считал, сколько стран мира посетил?

– Поначалу пытался, а потом забросил это дело. Объездил многие страны Латинской Америки, Азии, Европы. В некоторых был не один десяток раз. Успел полюбить аутентичные блюда национальной кухни, обзавестись любимыми местами, даже знакомые появились на другом краю света.

– Знаю, что вы ездите не только по столицам, но и заглядываете в такие места, куда не каждый турист отважится приехать.

– Когда начинали ездить на гастроли в Китай, это было начало 2000-х годов, действительно забирались в такие места, где появление «белого» человека было настоящим событием. Местные жители фотографировались с нами и давали подержать на руках младенцев. Считалось, что детей обязательно ждет счастье после этого.

Условия в таких областях, конечно, были спартанские. Приходилось питаться в местах, куда даже заходить было страшно. А уж что там накладывают в тарелки – совсем не поймешь. Мы могли «опознать» только рис. По-английски тогда практически никто не говорил в Китае. И чтобы как-то объясниться, мы рисовали картинки на салфетках или пытались изобразить в забегаловках, что именно хотим поесть. Получалась целая пантомима!

Однажды мы были в китайской Монголии. Спектакли проходили в огромной юрте, стоящей посреди степи. Жили мы тоже в юртах, но поменьше. Там было очень холодно, но зато имелся хороший интернет. А зрители приезжали на спектакль на лошадях, спешивались, привязывали свое «транспортное средство» к коновязи возле юрты и шли на «Лебединое озеро». Кстати, принимали очень горячо! Во время тех гастролей было много свободного времени, это ведь все вдали от цивилизации. Днем мы ходили смотреть на верблюдов, а ночью наслаждались звездным небом и слушали… вой волков.

Сейчас Китай, конечно, сильно изменился. Это высокоразвитая страна, которая меняется бешеными темпами. Приезжаешь через несколько месяцев и не узнаешь город: появились новые дорожные развязки, небоскребы, люди стали культурнее, причем многие теперь говорят на хорошем английском.

– Скажи, есть отличия в восприятии спектаклей в разных странах?

– В некоторых странах не только хлопают руками, но и в знак особого расположения топают ногами. А в России же это признак провала спектакля. В том же Китае во время представления зрители могут есть семечки или чипсы. Иногда случалось, что после выступления совсем не было аплодисментов. Поначалу пугаешься: не понравилось? А потом понимаешь: весь зрительный зал дружно снимает видео…

 


На гастролях в Мексике и Перу.

Опасные гастроли и ценности революции

– Вот ты упоминал про Латинскую Америку. Там что удивило?

– Наш театр объездил практически всю Латинскую Америку, не охваченными остались лишь 5-7 стран. Одно время нас часто приглашали в Перу. Это одна из моих любимых стран – красивая и самобытная. Но в некоторых городах там были очень жесткие условия для нашей работы. Например, город Куско расположен на высоте 3400 метров над уровнем моря. Там в спокойном состоянии дышать трудно, а уж когда танцуешь на сцене!.. Наши балерины чуть в обморок не падали, а за кулисами дежурили врачи с кислородными баллонами. После выступлений артисты выходили и припадали к маскам, как к живительному источнику.

Если уж вспоминать все необычности, надо и Ливан упомянуть. Там из-за сложной военной обстановки нельзя было выходить из отеля. Спектакли шли прямо там же. Несмотря на такую ситуацию, был полный зал на всех представлениях.

Но, пожалуй, самое экзотическое направление – это Северная Корея, страна, закрытая до сих пор для широкого туризма. Когда мы прилетели в Пхеньян, нас заставили сдать мобильные телефоны, газеты, фотоаппараты. Каждое утро перед репетициями мы выезжали на экскурсию по памятным местам. Ездили в мавзолей Ким Ир Сена и любовались особыми цветами – кимченирией и кимирсенией. Это особые виды орхидеи и бегонии. Там же мы участвовали в параде. Шли с транспарантами на корейском языке и портретами деятелей партии.

Вся Северная Корея тогда просыпалась по гудку. Завыла сирена – все выходят на работу. Поселили нас на отшибе – на острове. Артистов в той поездке везде сопровождали корейские товарищи. Обычно в гримерки ставят какой-то перекус – шоколадки, бутерброды, фрукты. В Северной Корее на столиках стояли вазы с местными грушами, газировкой, конфетами и главным деликатесом – вареными яйцами. Кстати, очень балетная еда: чистый белок, не поправишься!

– А вы же много путешествуете и по России. Все проходит гладко?

– Да, благодаря балету мне удалось неплохо изучить и свою собственную страну. Она очень красивая. И знаешь, мы порой восхищаемся иноземными достопримечательностями, но у нас в России есть такие же места и даже лучше. Просто мы не всегда о них знаем.

У нас нередко бывают выступления на открытых площадках. И тогда приходится уповать только на счастливый случай: повезет не повезет с погодой. Как-то раз осенью, на фестивале в Клину, было дико холодно. Мы танцевали «Лебединое озеро» на берегу реки. Организаторы ждали сумерек, чтобы включить красивую подсветку. Когда мы вышли на сцену, казалось, температура воздуха опустилась до минусовых значений. В другой раз, тоже на открытой площадке, неожиданно налетел ураган с ливнем, хотя, как говорится, ничего не предвещало. Артистические шатры снесло в реку, благо никто не пострадал. Праздник был испорчен, спектакль отменили, и мы отправились домой.

Интриги и поклонники

– Вот меня интересуют театральные интриги. Правда ли, что в театрах такие суровые законы: не понравился кому-то – толченое стекло в обувь насыплют?

– На самом деле подобные инциденты случались два-три раза за всю историю. Но народная молва приписывает их буквально каждому театру. Творческие личности, конечно, непростые люди. И интриги есть. Но сейчас все действуют гораздо тоньше. В небольших коллективах особо сражаться не за что: там и так, если справляешься, тебе дадут партии. Скорее это касается больших столичных театров. Там артисты становятся в очередь, чтобы выйти в ведущей роли. Или же в зарубежных поездках, когда от партии зависит твой заработок. Анастасия Волочкова рассказывала, что у нее срезали все украшения с пачки, когда она оставила ее без присмотра на некоторое время.

Раньше в театральных интригах участвовали даже поклонники. Например, кидали артисту на сцену вместо цветов веник. Проносили его со всеми предосторожностями, «на себе». Но потом цветы стали передавать через капельдинеров, и эта традиция тоже угасла.

– В прошлом веке у артистов были так называемые сыры – поклонники, которые были готовы очень на многое: за покупками сходить, квартиру убрать. Об этом много написано в мемуарах великих. Сейчас поклонники стали скромнее. Расскажи, как проявляется любовь к артистам в современном театре? Что тебе дарили такого интересного?

– Поклонники есть, и они очень преданные. Стараются подарить цветы, сделать что-то приятное. Письма пишут проникновенные, настоящие поэмы. Кстати, также предлагают помощь. Не по дому, конечно. Были у меня зрители из библиотеки, они предлагали найти для учебы (я учился в институте) нужные книги. Дарят много подарков – куклы, марионетки, сувениры, связанные с моими ролями (у меня есть принцы, хрустальная туфелька), елку, сделанную своими руками и украшенную конфетами. Во всем этом чувствуется особое отношение.

– Ты упомянул книги. Что сейчас читаешь, какую музыку слушаешь? Наверное, у тебя в плей-листе одна классика?

– Читаю самые разные книги. На работу езжу на метро, а это значит, есть время – час туда и час обратно – почитать. Роскошь! Перечитываю произведения из всемирной библиотеки. В поездках хорошо идут детективы. Мне подарили целую серию норвежского писателя
Ю Несбё, с удовольствием прочел. Из относительно недавних новинок – понравились произведения Евгения Водолазкина «Лавр», «Авиатор», «Брисбен».

А насчет классической музыки – тут ты не права. Ее мне хватает на работе. Поэтому в плей-листе самые разные композиции – от духовных произведений до песен Егора Летова и Валерия Кипелова.

– Чем занимаешься, когда нет репетиций?

– Еще одно большое хобби, помимо рыбалки, – кулинария, очень люблю готовить. Причем все, кроме выпечки. Очень радуюсь, когда получаю в подарок хороший нож, сковородку или кастрюлю. Из всех поездок привожу множество приправ и соусов. Ну и, конечно, обожаю приглашать друзей на дегустацию того, что получилось. А они с удовольствием приходят!

Инга БРУДЕР
Фото из домашнего архива Максима Фомина