Игорь Огибин: «Зритель не видит нашей работы»

Кино – это механическое средство, это игра в иллюзии. Изменится техника, изменится и кино. Так еще в середине прошлого века сказал кинорежиссер Жан-Люк Годар. Насколько преобразился кинематограф за это время, каким образом сегодня создаются неведомые миры в фантастических картинах и чем опасен период постправды, «Регион» узнал у художника компьютерной графики, нашего земляка из Ухты Игоря Огибина. Сейчас он трудится на студии GreenFx в Санкт-Петербурге.

– Игорь, представь, что перед тобой семилетний ребенок. Как бы ты объяснил ему суть свой профессии?
– Я композер, более правильно – Compositing Artist. Наиболее близкое определение на русском языке — художник компьютерной графики. Моя профессия заключается в том, чтобы преобразовать картинку, которую снял оператор и в будущем увидит зритель.
Например, идет работа над историческим фильмом про 20–30-е годы XX века. Нам будет необходимо преобразовать кадры, снятые на современных улицах, в улицы тех лет. Другой пример – технический. Когда снимают фильм о космосе и имитируют невесомость, то актер или каскадер подвешены на тросах, а их не должно быть в кадре. И мы их убираем. В общем, наша работа требуется, если мир, который необходимо показать в кино, невозможно создать в виде декораций или каким-то иным способом.
– Например, Пандору – планету из фильма «Аватар»?
– Да, верно. Мы создаем эти пейзажи на компьютере. Актеров же снимают на зеленом или синем фоне. И главная задача художника по компьютерной графике – совместить все слои. Compose в переводе с английского означает «компоновать». Наша задача – объединять снятое на камеру с компьютерной графикой. 
– Художник компьютерной графики – это больше творческая или техническая профессия?
– Это баланс того и другого. Все люди разные. И в нашей профессии есть те, кто нацелен на решение технических задач. К примеру, ротоскопинг – отрисовка масок на людей и объекты. Ну, представьте себе бегущую в атаку пехоту времен Петра Первого. Мы должны за этими солдатами дополнительно расставить артиллерию. Теперь давайте посчитаем: 24 кадра в секунду, длительность действия – 10 секунд, это 240 кадров и бегущие 50 человек. У них еще в этот момент развеваются волосы, одежда, громыхает оружие… Их всех нужно отмаскировать. Есть люди, которым нравится решать такие задачи. Они сидят и от кадра к кадру обрисовывают каждого человека. Тут нужен специфический тип личности, который сможет выполнять такую монотонную техническую работу.

При этом есть и разноплановые творческие задачи. В коллективе мы всегда стараемся делегировать работу так, чтобы каждый человек делал то, что ему по душе. Если говорить про меня, то я люблю совмещать виды деятельности и находить некий баланс. Потому что иногда даже для решения технической задачи нужен творческий подход.
Но главное, чтобы зритель не увидел нашей работы. Мы стремимся повторить на экране с помощью разных программ то, как бы это выглядело в жизни, если бы реально существовало.
 – Если вы дорисовываете историческое пространство, то вам важно знать историю, если человека, то его физиологию… А какое образование должно быть у художника компьютерной графики?
– Скажем так, в моей профессии «корочка» не сильно важна. Но есть знания, которые будут плюсом в нашей профессии. Например, художественное образование: институт или курсы – не имеет значения. Потому что финальный кадр должен быть не только реалистичным, но и композиционно выверенным, смотреться гармонично.
Если у человека техническое образование с уклоном в физику, то это тоже плюс, так как очень важно понимать, как на физическом уровне устроен свет, цвет, отражения, преломления.

Здорово, если у человека есть опыт фотографирования или видео-съемки. Важно знать и понимать, как устроены фото- и видеокамеры. К примеру, одна из самых частых задач — матчмувинг (match moving – сопоставление движения). Это отслеживание движения реальной съемочной камеры для последующего добавления в кадр 3d-объектов.  Соответственно, человек, который знает все характеристики камеры, сможет точнее выполнить эту задачу. Есть специфичные задачи и смежные области, где ценятся те, кто знают анатомию человека и животных, дизайн, программирование.
В нашей работе очень ценятся дженералисты (general – общий, универсал, владеющий широким набором навыков в области создания трехмерной графики). Это специалисты, которые умеют делать практически все.
 – Как парень из Ухты стал композером?
– Когда я жил в Ухте, то не мог и подумать, что стану художником компьютерной графики. Это череда каких-то невероятных случайностей, а еще – интерес, везение, трудолюбие и увлеченность.
Я окончил Санкт-Петербургский государственный университет кино и телевидения, кафедра «видеотехника». Нам даже преподавали связанный с графикой компьютерный софт , но на очень базовом уровне. Не многие мои однокурсники стали работать по профессии. Некоторые пошли на радио, некоторые на съемочные площадки в качестве звукооператора или помощника режиссера. Я тоже бываю на съемочных площадках. Это один из приятных моментов моей профессии – присутствовать во время съемок кино в интересных локациях.

На пятом курсе мы проходили практику на киностудии – выполняли рутинную бюрократическую работу. И в тот момент, когда я пришел туда подписывать документы о прохождении практики, я встретил человека, связанного с индустрией. Он спросил нас, студентов, кто мы такие. Мы честно признались, что ничего не знаем и ничего не умеем. Он рассказал, какие существуют профессии и какие знания востребованы. «Если вы это выучите, то приходите, я вам помогу с работой», – подытожил незнакомец.
Это был мой первый работодатель, который и открыл мне дверь в кино. Спустя два месяца после нашей встречи я уже делал простейшие задачи для клипа группы «Чай вдвоем». С того времени прошло одиннадцать лет. Мне приходилось работать над большим количеством разных проектов, начиная от музыкальных клипов, документальных фильмов, рекламы для ТВ, 360-градусные видео для разных компаний… Мне приходилось работать над клипом для группы Ricchi e Poveri, рекламой с Жераром Депардье и фильмом с Жан-Клод ван Даммом. Сериал «Обычная женщина» в свое время был популярен, триллер «Девятая», «Спасти Ленинград», «Вратарь Галактики»… Можно долго продолжать. Сегодня я специализируюсь на полнометражном художественном кино. 

– Это правда, что ты работал над фильмом «Сердце Пармы»? В Коми его не посмотрел, наверное, только ленивый…
– Я сейчас буду очень аккуратно говорить, чтобы не нарушить договор о неразглашении. Да, я был частью большой команды по работе над компьютерной графикой фильма «Сердце Пармы» по книге Алексея Иванова. На мне была координация и контроль качества графики ряда сцен. Например, финальная битва на башне.
– Было ли в этом проекте то, что менялось на ходу?
– Некоторые задачи изначально предполагали некий творческий поиск. Как будет выглядеть татарский город Авкуль, как воссоздать образ Сорни Най в видении Ионы на макете храма, каким будет зимний лес в сцене поиска Тиче. И прочее, прочее, прочее… Мы находили устраивающее всех решение и старались максимально качественно его реализовать. Насколько хорошо получилось – решать зрителю.
– Какие эмоции ты испытывал при работе над проектом, связанным с коми мифологией и историей мест, где сам родился и вырос?
– Хороший вопрос… Мне нравилось, что люди в России узнают об Усть-Выми, будут слышать коми речь, проникнутся историей про Золотую бабу. Как-то в процессе работы над фильмом я отправился на поезде из Сыктывкара в Ухту, и со станции Княжпогост записывал видеопривет для коллег, рассказывая о том, что нахожусь как раз в том месте, где некогда располагалась резиденция князей, тех самых, о которых и идет речь в «Сердце Пармы».
– Тебе понравился фильм?
– Конечно, всегда есть к чему придраться. В этом фильме тоже были сцены, которые мне показались слегка чужеродными. Но цельное впечатление положительное. Интересная история, отличный подбор большинства актеров, удачное вплетение магии, мифов, ритуалов. Не могу не отметить хорошую графику. Я многим своим друзьям и знакомым искренне советовал сходить на этот фильм. А я не часто так делаю.
– Часто ли ходишь в кинотеатры сам?  Можешь спокойно смотреть работы коллег по цеху?
– Профдеформация, несомненно, есть. Если ты хочешь наслаждаться фильмом, то тебе нужно постараться не обращать внимание на недочеты, сделанные создателями фильма. Чаще всего у меня это получается. Но бывает, когда я весь сеанс просто не могу сосредоточиться на сюжете, потому что вижу плохую графику. И пытаюсь понять, почему так получилось. При этом я понимаю, что другие могут на это совершенно не обращать внимания.

– Какие самые частые ляпы художников компьютерной графики?
– Даже не ляпы, а технический брак. Допустим, снимают актера в машине на зеленом фоне на объектив с маленькой глубиной резкости. Это означает, что компьютерный фон, который будет добавляться в окна автомобиля, должен быть соответствующим образом расфокусирован. А это порой забывают сделать. Или неправильно выставляют фон по перспективе. Или неправильно сводят по контрасту, по цветам. Если использовать профессиональный жаргон, то в кадре могут ехать маски, плыть трек, кипеть волосы. Специалист все это обязательно заметит. Это и зритель может заметить, просто он на ощущениях будет чувствовать, что что-то неправильно. Причем это проблема не только российского кино, множество ляпов и недочетов я вижу и в мировых блокбастерах. 
– Сколько времени уходит на создание одного кадра? Например, вставить ворону туда, где ее изначально не было?
– Ворона снята отдельно или трехмерная? Шот – один съемочный план – длится одну секунду или 15? Камера статичная или поворачивается?..
Скажем так, проекты длятся от месяца до двух лет. Работа над одним кадром, если задача простая, в среднем выполняется за один день. Если средняя – неделю. Если сложная – месяц. Какие-то вещи могут занимать и полгода. Это супермасштабные задачи. Моделируется трехмерная локация, наполняется деталями, создаются персонажи, их анимационные скелеты, выставляется красиво свет, делается текстуринг, шейдинг, то есть подбирается материал, из которого все в сцене изготовлено, создается свой микромир. Продумывается анимация персонажей, их взаимодействие с одеждой, движение камеры, природные и иные эффекты – дождь, снег, дым, огонь. В общем, если это сложный трехмерный кадр, который наполнен большим количеством элементов, то допустимо тратить на него много времени. Но это больше исключения. Такие кадры нужны для кульминационного или заявочного момента или когда по каким-то причинам не было возможности такой кадр снять. Зато зачастую наработки можно использоваться в других кадрах. Сделав за полгода один кадр, другие аналогичные кадры можно делать уже за неделю, используя наработанный материал. 
– Существуют ли сегодня фильмы, в которых не используется компьютерная графика?
– Если такие и есть, то я о них не знаю. Когда вы смотрите какую-то драму, детектив, комедию, а не фантастику, то это совершенно не значит, что там нет графики. Потому что наибольший объем задач композеров — это исправление огрехов съемочной площадки: затирание съемочной группы, которая попала в отражение; стирание эмблем ноутбуков, телефонов и других рекламных логотипов; убирание каких-нибудь веревок и тросов каскадеров… Или, к примеру, вставка изображения в телефон или ноутбук. Потому что на съемочной площадке они просто выключены. А то, как главный герой печатает
СМС’ку – это уже вставляется потом.
Так что задач у наших специалистов огромное количество, и это сильно облегчает жизнь людям на съемочной площадке. Поэтому на данный момент нет такого режиссера, который бы полностью отказывался от услуг специалистов по компьютерной графике. Вопрос только в объемах.
– А как выходили из положения режиссеры до появления компьютерной графики?
– По сути, графика была всегда. Компьютерной она стала с появлением компьютеров.  До этого приходилось идти на различные хитрости. Например, использовать различные светофильтры для двойной экспозиции, благодаря чему мы могли получить в одном и том же кадре героя, снятого в одном месте, и фон, снятый в другом месте. Были всякие методы блуждающей маски. Это одна из хитростей операторов с вырезанием объектов. Были рирпроекция, фронпроекция, принудительная перспектива. Боюсь ошибиться с описанием методов в докомпьютерную эпоху…
Еще в начале XX века, в самые первые годы появления кинематографа, Жорж Мильес  стал экспериментировать с различными эффектами. Его самый знаменитый фильм – «Полет на луну». Идеи Мильеса подхватили и другие операторы. Методов было огромное количество, просто они стали доступнее, проще и разнообразнее с появлением компьютеров.
 – Однажды ты рассказывал историю, как твоя кошка попала на федеральный канал. Как это случилось?
– Я был в Петербурге и работал над проектом новогодних сказок. Нам предстояло сделать интерьер в доме Бабы Яги. Часть была снята в декорациях, но необходимо было расширить пространство. И мне пришла в голову идея – а почему бы не оживить этот кадр и не поставить в углу комнаты кошку с миской молока?
Я попросил маму в Ухте постелить на кресло какое-нибудь однотонное покрывало, чтобы сделать искусственно хромакей. У мамы нашелся какой-то розовый плед. Она поставила на этот плед миску с молоком, а рядом кошку. Сняла все на домашний фотоаппарат и отправила мне. Так как в то время телевидение еще вещало в довольно низком разрешении, в стандарте SECAM, то кадр, снятый на «мыльницу», для моих задач вполне подошел. Это было недолго, буквально несколько секунд в паре мест. И нужно было специально опустить взгляд, чтобы успеть заметить, что в углу сидит кошка.
Новый год я праздновал вместе с родителями, поэтому, когда незадолго до полуночи показывали этот фильм, я в нужный момент успел тыкнуть пальцем в экран и сказать: «Смотрите, а вот наша Елизавета».
– Родители гордились тобой в этот момент?
– Мне кажется, мои родственники до сих пор не понимают, чем я занимаюсь…

 – Случались ли в твоей практике необычные ситуации?
– Профессия не перестает меня удивлять. Мне запомнился случай, который произошел во время работы над одним сериалом. Местом действия был Ленинград 20-х годов XX века. Часть фильма снималась на улицах Санкт-Петербурга. Нашей задачей было заменить элементы современного города на элементы, соответствующие историческому периоду. Нас позвали на одну из ночных съемок. И проблема была в том, что освещался Ленинград в те годы совершенно не так, как сейчас. Тогда не было такого большого количества фонарей и подсветки. Кадр снимали рядом с Дворцовым мостом, вид уходил на Зимний дворец, на Адмиралтейство, вдалеке виднелся Исаакиевский собор. Кадр был очень недолгий и заключался в том, что герой подходил, смотрел на разведенные мосты и уходил. Мы попросили по возможности выключить часть фонарей, чтобы картинка больше соответствовала кадру, который пойдет в сериал. Каково же было мое удивление – использую клишированную фразу – когда второй режиссер перед тем, как мы запустили мотор, позвонил куда-то и произнес в трубку: «Зимний дворец можем? Ага, выключаем». Тут на моих глазах полностью гаснет подсветка Эрмитажа. После этого он говорит: «Да, а это? Тогда тоже». И гаснет Адмиралтейство. После еще нескольких фраз гаснет сам Дворцовый мост, оставляя только некоторые навигационные фонари, которые необходимы кораблям. И тут второй режиссер виновато нам говорит, что не смог договориться о том, чтобы погасить Исаакиевский собор, и, к сожалению, нельзя выключать фонари над дорогой, потому что это нарушает правила дорожной безопасности. Вот так ради одного кадра подключаются городские службы. И это меня, видавшего на тот момент многое, очень впечатлило.

 – Ты постоянно путешествуешь. Как удается сочетать такую кропотливую, требующую большого количества времени работу и перемещения по разным городам и странам?
– Путешествие — это еще одна моя жизненная стезя, от которой мне сложно отказаться. Это позволяет перезагружаться, набраться новых сил, впечатлений, которые могут потом помочь в работе. Например, когда я вернулся с похода на плато Маньпупунер, мы делали для одного проекта трехмерный подводный мир. Требовались какие-нибудь красивые подводные скалы, облепленные водорослями. В итоге на дне моря стояли наши великие болваны. Мне кажется, что любой творческий процесс – это некое переосмысление своего жизненного опыта.
– Мы привыкли верить тому, что видим в телевизоре или на большом экране. А тут выясняется, что все ненастоящее…
– Да, все это магия, сказка и волшебство.
– А ты ощущаешь себя магом?
– В момент сотворения каких-нибудь миров – да. Кино – это особый мир, в который волею судеб меня занесло. И я благодарен за то, что удается сочетать разные пласты своей натуры, проявлять технические и творческие составляющие своего характера. Мне очень нравится и то, что мы погружаемся в историю и каждый раз это что-то новое: то Русь ХV века, то международная космическая станция, то какой-то выдуманный мир. Жизнь, наполненная сюжетами, поворотами, творчеством, задачами, настолько разнообразна, что даже спустя 11 лет я все еще вдохновляюсь своей профессией.
 
Беседовала Нина НОВИКОВА

Фото из личного архива Игоря Огибина