Ольга Мойсеевич: «Музыка – это лакомство»

У Коми государственной филармонии новый художественный руководитель. Впервые на ее сцену Ольга Мойсеевич вышла еще студенткой. С ноября прошлого года заслуженный работник культуры Республики Коми, педагог и музыковед во многом определяет музыкальную политику филармонии.

– Ольга Александровна, недавно Вы отметили тридцатилетие своей работы на сцене. А как Вы на нее попали?

– В 1993 году, на четвертом курсе Петрозаводской консерватории, я приехала домой на каникулы. И случилось так, что наша филармония осталась без ведущих: две были на гастролях и одна попала в больницу. А тем временем начинался фестиваль «Печорские зори», который ежегодно проводил Вячеслав Степанович Майсерик. И он был в растерянности, потому что на фестиваль приезжали московский хор, московский оркестр, московские солисты, всероссийские звезды, а концерт даже открыть было некому. И вот в кабинете директора эмоциональное совещание, на котором кто-то из администрации вспоминает, что вчера на улице встретил Ольгу Мойсеевич, которая приехала на каникулы: «Она же на музыковеда учится – давайте ее попробуем!».

В общем, звонок: «Оля, срочно приезжай, завтра концерт, и вообще у нас десятидневный фестиваль». Я в растерянности, перепугалась: мне даже надеть было нечего. Выручила мама, дала платье, туфли, и я начала готовиться: носилась с блокнотиком за артистами и записывала, что нужно сказать. И вышла на сцену.

В те времена в филармонии не было микрофонов. Ну, может, они и были, но не для ведущих. А голосочек у меня был тоненький – этакая консерваторская милая барышня. Это с годами голос окреп, усилился и понизился, но тогда я была в шоке: как «пробить» целый зал? Помню, Ия Петровна Бобракова прямо из зала крикнула: «Погромче, пожалуйста!». Я остолбенела, очень волновалась, переживала, но фестиваль не сорвала. Этот опыт мне засчитали в консерватории как производственную практику.

– То есть Вас запомнили?

– Да, после консерватории меня сразу пригласили в филармонию музыковедом. Параллельно по распределению я работала в нынешней гимназии искусств.

– А как музыка вообще появилась в Вашей жизни?

– Как обычно: мама с папой привели в музыкальную школу. Меня взяли на хоровое отделение, и еще я играла на фортепиано. Мне повезло: я попала к Вере Васильевне Леме, у которой был самый потрясающий хор в Сыктывкаре и всей Коми АССР – там были лучшие будущие пианисты, скрипачи, дирижёры, теоретики.

Вообще у меня было много интересов:  школе прочили меня в филологи, экономисты, преподавательница физики думала, что я пойду по ее стопам, отец моей подруги, специалист по коми филологии Евгений Александрович Игушев, был убежден, что я должна была пойти в ту сторону. Он и сейчас просит меня закончить диссертацию, которую я так и не дописала, правда, по музыкальному образованию.

– А кто такой музыковед?

– Музыковед – универсальная специальность. Он обязан играть на фортепиано и при этом петь, поэтому мы поюще-играюще-говоряще-пишущие специалисты. Если у инструменталистов путь лежит в оркестр, камерные выступления или концертмейстерство, то у музыковеда огромное поле и множество предметов по специальности: гармония, сольфеджио, фортепиано, музыкальная литература, анализ форм, лекторское дело, музыкальная критика и музыкальная журналистика. И еще много других. Студентам я преподаю все вышеперечисленное, гимназистам – музлитературу и сольфеджио. Сольфеджио — это сложный предмет, когда перерастает в гармонию, выходит на уровень «высшей математики».

– Когда-то все барышни и молодые люди могли сыграть на фортепиано. Что случилось в наше время? Какой процент жизни занимает музыка у нашей молодежи?

– Мы часто говорим с ребятами о том, что музыка сейчас потеряла ту ценность, что представляла собой еще сто лет назад. Раньше музыка была особым лакомством. Мы же не едим конфеты каждый день… хотя, наверное, сейчас все-таки едим. Так и с музыкой: наступило пресыщение. Музыка кругом: в такси, автобусе, магазине, дома.

– Музыка музыке рознь. Как Вы относитесь к современной музыке?

– Она разная. Есть очень интересная современная академическая музыка. Или Вы о попсе? Мне один дирижер сказал, что это очень неприличное слово, я стараюсь его не произносить. Что до массовой музыки, популярной, назовем ее так… К сожалению, она очень низкого качества. Есть уникальные образцы, но они и гремят на весь мир. Например, то, что делает Мадонна, Элтон Джон, Питер Гэбриэл. В Советстком Союзе, например, когда то считали реформатором гитарного звука Владимира Кузьмина, которого новое поколение уже не знает.

– А как Вы боретесь с «аудионасилием» , когда музыка – и не лучшего качества – звучит отовсюду?

– Я стараюсь отстраниться, если нет возможности сделать потише, но иногда хочется убежать. Я могу рассказать смешную историю, которая произошла со мной в такси. Что-то жуткое гремело в салоне. Я прошу сделать потише. Водитель приглушил звук и спрашивает: «А какая музыка вам нравится?» Я ему предложила выключить совсем, мол, я могу ехать и в тишине. Он: «Нет, мне важно это знать, у меня накачано музыки на разные вкусы, возраст, вот что вы хотите?» Включает музыку 80-х: «Это нравится? А саундтреки из мелодрам?» Я соглашаюсь, но без особой охоты. Но таксист попался дотошный. Выключает и озабоченно спрашивает: «Что же Вам все-таки подходит, только честно?» Я отвечают: «Люблю классическую музыку». Он даже остановился: «Я впервые встречаю человека, который слушает классическую музыку! Теперь я знаю, чего не хватает в моем плейлисте!»

Едем дальше. «А можно я спрошу? – говорит он. – Мне так повезло, что я вас встретил, а то ни от кого не могу добиться ответа. Правда ли, что в классической музыке есть такой Бах или это шутка? «Бабах-бабах», я думал, надо мной прикалываются. «Да, – говорю, – есть такой композитор – Иоганн Себастьян Бах». «Правда?! Вы меня не разыгрываете?!» Я посоветовала ему загуглить и убедиться. Он: «Я понял, значит, сегодня я слушаю Баха». Я возражаю, что за сегодня не успеет и говорю: «Как я вам завидую: вы сегодня сделаете открытия, которых хватит на всю жизнь». Он: «А недели хватит?». «Нет, – говорю, – может, лет сорок»…

И это, согласитесь, тоже вопрос нашего образования.

– Михаил Казиник, Татьяна Черниговская говорят о влиянии музыки на развитие мозга. У вас была возможность убедиться в верности теории на своих учениках?

– Безусловно. Взять детей, которые учатся у меня в гимназии или колледже. Даже если мой ученик не выберет профессию музыканта, то очень успешно реализуется в других сферах. А знаете почему? Музыкант отличается от других профессий тем, что он с детства привык обращать внимание на каждую точку, а над ней есть еще точка, и еще сбоку и снизу. Он привыкает обращать внимание на такие мелочи, детали, которые обычный человек не заметит. Он не отмахивается от них. Такие люди выделяются сразу. Если он вдруг бросил музыку и пошел в адвокаты, о прецедентах, которые он создает, печатают в адвокатских журналах. Он такое вытворяет, что никто поверить не может, что такое возможно. Его творческое мышление всегда подсказывает ему нестандартные решения.

Я считаю, что музыкой должны заниматься все, просто на разных уровнях. Музыкантом каждый не станет. Для этого должны совпасть желание, возможности и способности.

– С ноября Вы художественный руководитель. Что в планах?

– После консерватории я проработала в филармонии всего год, но до сегодняшнего времени сотрудничала с ней как приглашенный ведущий. Кроме того, в 2000-м году я придумала проект «Музыкальные истории». Мечтала трижды в год делать театрализованные представления о композиторах, но пока получалось по два раза. Начали мы с моего любимого Мусоргского, которого сегодня меня просят повторить. По отзывам зрителей, у них мурашки бежали. За два десятка лет мы рассказали о многих: Малер, Шостакович, Григ, Дебюсси, Шуман, Шуберт, Брамс, Прокофьев… Мы шли по эпохам и композиторам. У нас прекрасная команда, с которой можно творить и экспериментировать. После очередной музыкальной истории мы устраиваем разбор, выплескиваем впечатления и выбираем следующего композитора.

Как худруку мне бы хотелось сделать больший упор на академическую музыку. Пока у нас достаточно проблем, например, ансамбль «Вдохновение» остался без скрипача. Нужно искать музыкантов, солистов, интересных людей…

– Это сложно в Сыктывкаре?

– Музыкальный круг у нас в городе сейчас хороший: прекрасные дирижеры, отличный оркестр в театре оперы и балета, но к нам это отношения не имеет. Чтобы приглашать сюда музыкантов, надо им что-то предложить: жилье, достойную зарплату. Пока мы сделали запросы в учебные заведения в поисках выпускников. Следующий шаг – личные встречи, надо убеждать, ну и поворачивать в эту сторону административные органы.

– Что будет ближайшим проектом художественного руководителя филармонии?

– В апреле состоится Рахманиновский фестиваль. 2023 год объявлен годом Рахманинова, весь мир отмечает его 150-летие, и нам очень хочется не отставать, выдерживать уровень. У нас есть договоренность с хорошими музыкантами за пределами республики, которые готовы приехать сыграть Рахманинова, у нас тут есть прекрасные музыканты. Если объединить усилия, получится отличный фестиваль.

Беседовала Полина РОМАНОВА

Фото из архива Ольги Мойсеевич