Радушная отшельница
Кем была Прасковья Михайлова, в честь которой назван природный заказник «Параськины озера» под Ухтой?
Государственный природный заказник федерального значения «Параськины озера», расположенный недалеко от Ухты, был создан в 2021 году в соответствии с Постановлением Правительства Российской Федерации №1301 от 4 августа 2021 года. Заказник является филиалом Печоро-Илычского государственного природного биосферного заповедника. Параськины озера стали любимым местом отдыха ухтинцев, сюда приезжают туристы из других районов Коми. Названия самого заказника и одного из карстовых озер на его территории связаны с именем Прасковьи Кирилловны Михайловой. Долгие годы эта легендарная женщина провела здесь, в тайге.
Родом из Лымвы
Родилась Прасковья 19 июля 1897 года в деревне Лымве Корткеросского района. Это поселение по реке Лымве, что в переводе с коми означает «снежная вода», было основано в 1742 году, а упразднено в 1998-м. Семья Поповых, в которой появилась на свет Прасковья, была большая, в ней уже были дети – Александр, Михаил, Агафья, была и Прасковья. Есть история, что при крещении нового ребенка Поповых поп дал девочке то же самое имя – Прасковья. На замечание родителей, что в семье уже есть ребенок с таким именем, поп ответил, что старшая Прасковья будет «ыджид» (большая), а эта – «джеля» (маленькая).
Кто-то из исследователей пишет, что семья жила бедно, кто-то называет ее богатой. Вот, например, что писал в 1971 году корреспондент газеты «Молодежь Севера» В. Лебедев, побывавший в гостях у Прасковьи Кирилловны: «Родилась Прасковья в беднейшей крестьянской семье, где грамоты не знали, а из всей обуви на пятерых имели поношенные тюни из оленьей шкуры. Только перед замужеством за пятнадцать вечеров ликвидировала она свою неграмотность». А вот Ю. Теплинский в своей книге «Ухтинские рассказы 2», вышедшей в 2010 году, пишет, что семья у Параськи считалась зажиточной, дома имели добротные, с хозяйством управлялись сами. Автор называет Поповых «трудаками». В тридцатые годы, с его слов, они были раскулачены. Уже сложно разобраться, какие сведения более верные.
Одно известно точно, что замуж Прасковья вышла по тем временам поздно, в 24 года, – за охотника из села Нившера Федора Михайлова. В августе этого года мне посчастливилось пообщаться с родным племянником Федора – Валерием Николаевичем Габовым. Он приезжал на Параськины озера из Нившеры со своей племянницей и ее семьей. Поиграл на гармони, погулял по заповедным местам. Валерий Николаевич поведал рассказ своей матери, родной сестры Федора Михайлова, что тот выбрал Прасковью за ее крепкую по-мужски стать, ему нужна была сильная, здоровая хозяйка. И не посмотрел на то, что старше его была на два года и не слишком красива.
Нившерские переселенцы
Федор, по отзывам родственников, слыл забиякой и драчуном. Сестры и братья часто страдали от его дурного нрава. Но стоило ему выпить спиртного, готов был снять с себя последнюю рубаху. Рассказывают, что и Прасковья порой попадала под горячую руку, побивал ее муж. По этой причине, когда Федор перебрался из Нившеры в район озер под Ухтой (а в те времена иметь охотничьи угодья далеко от дома было делом обычным), построил дом в месте, где ручей Ухарка-йоль впадает в Тобысь, Прасковья не сразу перебралась к мужу, а лишь через некоторое время.
Вообще, есть разные данные о том, когда эта пара появилась на территории нынешнего заказника. Есть сведения, что еще в 1930-е годы, прячась от коллективизации. А тот же В. Лебедев писал, что произошло это в 1940 году, что супруги намеревались прожить на озерах охотничий сезон и вернуться с добычей в Нившеру. Но начавшаяся война изменила все планы. В 1942 году Федор ушел на войну и больше не вернулся. Пропал без вести, со слов Ю.Теплинского, в 1945 году. Уже много позже родственники пытались выяснить что-то, но не удалось. Узнали лишь, что Федор был выписан из части и как в воду канул. Хотя Валерий Габов рассказал, будто видели как-то в родной Нившере мужика, похожего на Федора. Правда это или вымысел, уже сложно сказать. Может, и вправду человек захотел жизнь свою изменить, воспользовавшись ситуацией.
Во всяком случае, Прасковья осталась одна. Рассказывают, что приходили к ней родственники, звали обратно в деревню. Но она отказалась, ответив, что дом будет хранить для мужа. Занималась охотой, сдавала пушнину. Сохранились в музее Ухты накладные тех лет, по которым взамен шкурок получала Прасковья муку, гвозди и прочее, что нужно было в лесном хозяйстве.
Детей с мужем они не нажили. Прасковья взяла на воспитание восьмилетнюю племянницу Матрену, дочку расстрелянного в 1930-е своего родного брата Александра Попова. Прожила Матрена в лесу с теткой до 1946 года. Пока маленькая была, помогала по хозяйству, а как подросла, так и в охотничьих делах – таскала тяжеленных глухарей, попавших в силки. Когда девушке исполнилось 17 лет, уехала в Ухту учиться.
В газетах, журналах и кино
В середине 1950-х годов перебралась Прасковья в здание бывшей ветлечебницы. Родственники помогли отремонтировать небольшой кабинет под жилье. Сруб старый, что муж делал, продала, купила лодку, научилась ловить рыбу. Основной работой стала охрана моста через Тобысь, старые опоры которого до сих пор торчат из воды.
Места эти никогда не пустовали. Приходили охотники, туристы, рыбаки. Прасковья помогала им: то добрым советом поделится, то чаем напоит, а люди в ответ помогали ей. Напротив моста, за которым она смотрела, тогда была база для охотников и рыболовов. Приезжавшие сюда шахтеры с Яреги подарили Прасковье транзистор и батарейки к нему, привозили газеты. В 1960-е годы Прасковья Михайлова стала довольно знаменитой. Про лесную отшельницу писали очерки, например, журналы для женщин «Работница» и «Крестьянка». Прасковья получала мешки писем со всей страны, но жила всегда довольно скромно.
Вот как, например, описывал жизнь лесной отшельницы корреспондент газеты «Красное знамя» А. Курков в статье «Параськины озера» в1970 году:
«Параська – а ее иначе не называют – на одиночество не жалуется. Летом сюда гуртом валят ухтинские охотники, рыбаки и просто любители природы, в коих среди северян нет недостатка. Зимой здесь гостят поклонники подледного лова. И всех Прасковья Кирилловна встречает с радушием; несмотря на протесты, хлопочет у плиты, и, снабдив новичков ценнейшими советами , отправляет их в тайгу или на озера. Зато браконьерам от нее не сладко. Но таких благодаря жесткой руке Параськи становится меньше.
Если над тайгой надолго повиснет ненастье, хозяйка включает транзистор. Настроившись на московскую волну, внимательно слушает дикторов, иногда вставляя свои реплики, словно беседуя с ними.
В быт старой таежницы, как истинной дочери бурного 20 века, вошло не только радио, но и кино, причем героиней она стала сама. Ухтинская телестудия создала о жизни Прасковьи Кирилловны, о ее интересной судьбе короткометражный фильм. На персональный просмотр его Михайлову пригласили в Ухту. Ей доставило огромное удовольствие видеть себя на экране, с двухстволкой шагающей по тайге, выбирающей в лодку сети с рыбой. Поэтому спустя некоторое время она, несмотря на длинный путь, уже без приглашения приехала на телестудию и попросила показать киноочерк про Параськино озеро».
Грамота за «Сияние Севера»
Когда в конце 1960-х началось строительство газопровода «Сияние Севера», Прасковья, прекрасно зная эти места, подсказывала, где лучше проложить трубы, чтобы не навредить природе. Недалеко от озер были обустроены полевой городок и трубосварочная база. Газовики СУ-6 и СУ-2 помогали Прасковье. Она подружилась с ними, ходила в гости, в красном уголке смотрела телевизор, всех угощала моченой брусникой и клюквенным морсом. Висела в ее доме грамота, выданная в 1969 году за помощь и содействие при изыскании трассы магистрального газопровода, что пролег по охотничьим угодьям Прасковьи.
Еще рассказывают, что Прасковья Кирилловна любила петь частушки под гармонь. Со слов ее внучатой племянницы Галины Дмитриевны Дегтяревой, у Прасковьи был хороший слух, она прекрасно пела и сама играла на гармошке еще в 1930-е годы в клубе Нившеры.
Много помогал Прасковье директор леспромхоза в поселке Боровом Иван Николаевич Верин, скромный майор в отставке, участник освобождения Анапы от фашистских захватчиков. Он Параське и продукты возил, и врача по необходимости. Рассказывают, что боровчане обязательно приезжали в гости к Прасковье в ее день рождения 19 июля.
Последний адрес
В начале 1970-х годов Прасковья Кирилловна продолжала жить в лесу, хотя родственники предлагали ей переехать в Ухту. Нравились ей таежные владения, которые обходила со своими собаками. Но в город пришлось все-таки перебраться, подвело здоровье: болели ноги, беспокоила печень. Прасковья получила отдельную однокомнатную благоустроенную квартиру на улице 30-летия Октября. Было ей тогда далеко за 70. Рассказывают, что коз и двух собак – Люксу и Сынка – она забрала с собой. Коз, со слов родственников, поселила в ванной. А с собаками выходила погреться на скамеечку у подъезда: в валенках и байковом халате поверх телогрейки. В городских условиях Прасковья Кирилловна прожила недолго. Заболела, выпив холодного козьего молока, от чего так и не оправилась. А может, просто не смогла жить вдали от родных лесных просторов, что силу давали. Умерла она 4 ноября 1976 года в возрасте 79 лет. Похоронена на Куратовском кладбище в Ухте.
Уже упомянутая мною Галина Дмитриевна Дегтярева – дочь той самой Матрены, которую Прасковья взяла на воспитание. А Прасковье она приходится внучатой племянницей. Галина Дмитриевна в какой-то степени продолжила дело своей легендарной тетки. Долгое время она работала егерем в этих местах, знает их как свои пять пальцев. Много сделала для того, чтобы территория получила охранный статус. Вспоминает, как мусор с берегов лодками вывозили в былые времена. Сейчас вместе с мужем Виталием Савельевичем Шкуратовым они трудятся в заказнике. Дом их стоит как раз на месте бывшей ветлечебницы, где жила Прасковья.
В честь Прасковьи Михайловой названо Большое Параськино озеро. Вид на него открывается с площадки, где находятся полуторатонные качели из черемухи на берегу речки Тобысь.
Озеро Егора Михайлова
Мало кто знает, что места эти связаны с именем еще одного замечательного человека – Егора Алексеевича Михайлова, тоже уроженца Нившеры, однофамильца Прасковьи и ее мужа Федора.
Егор Михайлов родился в 1902 году, был 15-м ребенком в семье купца Алексея Емельяновича Михайлова от второго брака. Вел Егор в Нившере единоличное хозяйство. Имел большой дом, который унаследовал от отца по праву младшего сына (старшие обзаводились своим хозяйством, а младший оставался с родителями), женился в 17 лет. Его жене Марии тогда не было еще и 16-ти. С началом коллективизации был признан кулаком, обвинен в занятии торговлей и в применении наемного труда. В 1930 году Егора на два года отправили в лагерь под Сыктывкаром, а Марию – на Соловки.
Мария пробыла в лагере недолго, примерно полгода. Когда вернулась в Нившеру, оказалось, что их дом занят сельсоветом. Мария забрала детей, которых приютили родственники, поселилась в своей бане. Но спустя время ее выгнали и оттуда. С тремя детьми Марии пришлось жить в сарае. В 1932 году Егор прибыл в ссылку в лагерный поселок Тобысь под Ухтой. Ему разрешили поставить дом вне лагеря и жить с семьей. Чтобы добраться сюда, Марии с детьми пришлось пройти около 90 километров из Нившеры по лесу, опасаясь не только диких зверей, но и беглых заключенных.
Егор принял участие в двух войнах. Когда началась Финская война, ушел на фронт прямо от дома в лагпункте на своих охотничьих лыжах, в белом маскировочном халате, с ружьем и вещмешком за плечами. Летом 1940 года вернулся домой. А с самого начала Великой Отечественной и до 1945 года вновь воевал, был награжден медалями «За оборону Советского Заполярья», «За отвагу», «За победу над Германией».
После войны Егор Михайлов работал в Боровском леспромхозе егерем. Объезжал на лошади территорию, следил за порядком. В 1963 году вышел на пенсию. Со слов родственников, Егор бережно относился к этим местам. Чистил берега озер, убирал валежник, рубил кусты ивы, чистил ручей. Рассказывал об окаменелых вековых деревьях в озере. Благодарные рыбаки назвали одно из озер в честь Егора. А потом, когда уже начались работы, связанные с прокладкой газопровода, на картах закрепили это название.
Егор Алексеевич был уважаемым человеком и очень скромным. Занесен в Книгу Памяти Республики Коми, реабилитирован посмертно. С женой Марией они вырастили четырех дочерей и трех сыновей. Старый их дом на берегу речки Ухтарки стоит до сих пор.
В истории Параськиных озер есть и печальные страницы. Здесь располагался особорежимный лагпункт Новая Ухтарка, известный как одно из мест страшных «кашкетинских» расстрелов. В 2000 году на месте бывшего лагпункта был установлен памятный крест. Озеро Кауфмана на территории заказника «Параськины озера» назвали в честь одного из заключенных Новой Ухтарки – врача лагерного лазарета Григория Наумовича Кауфмана.
Татьяна ЛОКТЕЕВА
