Олег Штралер: «Коми для немцев – историческая родина»
С этого номера «Регион» начинает новую рубрику – «Здесь наш дом», посвященную национально-культурным объединениям в Республике Коми, людям разных национальностей, для которых Коми стала второй родиной. Открывает цикл директор немецкого культурно-делового центра Олег Штралер.
– Олег Францевич, в этом году вы провели уже 14-ю экспедицию по местам спецпоселений немцев 1930-50-х годов. Что Вы можете сказать о ее итогах?
– Чтобы подводить итоги экспедиционного лета-2018, надо вернуться к самому началу. Началось все в 2004 году. Первая экспедиция отправилась в Корткеросский район, и у нас было достаточно слабое представление о том, какой она может быть.
У нас было две цели: с одной стороны, вспомнить свою историю, с другой стороны, приобщить к ней молодежь. Это важно для них: встречаться, общаться с людьми, которые пережили ссылку. Многие пропускали это через себя, потому что люди рассказывают очень эмоционально. За эти годы мы прошли через все районы, где были когда-то спецпоселения: Корткеросский, Койгородский, Усть-Куломский, Троицко-Печорский, Сысольский, Сыктывдинский, Княжпогостский, Ухта, Сосногорск, Вуктыльский район, Воркута, Печорский район. У нас нет только Удорского и Ижемского района – там не было спецпоселений.
– А Усть-Цилемский?
– Это очень интересный район. Мы там были в 2005 году. Там был совхоз «Новый бор» от Воркутлага. Туда отправляли тех, кто уже не мог работать в шахтах, – доходяг: выживут так выживут, нет так нет. Но это уже не тундра, не Заполярье, и выжить с помощью сельского хозяйства там можно было. И в этом «Новом бору» только директор был русский. Главный агроном, главный зоотехник, ветеринар – все были немцы.
– Они что-то свое привнесли в сельское хозяйство Усть-Цилемского района?
– Томас Круг – впоследствии лучший дояр СССР, вместе с другими специалистами, вывел породу низкорослых северных коров, вымя которых, наверное, с половину туловища. Они давали фантастические удои. И до сих пор, по-моему, Усть-Цильма в рекордсменах по объему молока. Дочь Томаса Круга сейчас работает директором школы в Новом бору. Именно там, еще в советские времена, появился самый первый памятный знак, посвященный немцам-спецпоселенцам.
В техническом плане немцы, которые были сюда привезены, привнесли немало. Если коми косили горбушей, то немцы привезли литовку – нам, в частности, рассказывали об этом в Ыбе и Яснэге. Затем сельскохозяйственные культуры. Например, бобовые, огурцы, помидоры – все это было завезено спецпереселенцами.
– Нынешняя экспедиция отличалась от предыдущих?
– Можно сказать, в этом году у нас их было две. Одна повторно проходила в Койгородском районе. Люди там очень заинтересованы, хотят обновить данные. Вторая – в Вуктыльском районе. Мы там уже были – в Дутово и в Лемтах. Но есть и еще места, где работали раскулаченные немцы, особенно в период 30-х годов: Кырта, Усть-Воя – никаких сведений о них у нас не было. Для нас эта экспедиция была как первая в 2004 году. Потому что мы даже не очень представляли, что в итоге получим. Мы хотели найти фамилии и артефакты. Там ведь остались шахты, на которых работали немцы, осталась в Усть-Вое точильная фабрика. С собой мы взяли специалистов-этнографов Владимира Шарапова и Светлану Бандура. С их помощью мы постарались найти информацию о том, как взаимодействовали немцы с местным населением. Очень много, как мы еще раз убедились, смешанных браков. К чему это приводит? Во-первых, к размыванию идентичности. Керш в Кырте, например, говорит: «Ну, какой же я немец?» Отец немец, мать – украинка, причем не говорили ни на немецком, ни на украинском, а только на русском. Воспитывался многие годы в школе-интернате. «Хорошо, – спрашиваем, – что-то, кроме немецкой фамилии, в тебе немецкого есть?»
Оказалось, что рождественский праздник он отмечает и тот, и другой. И мы сталкивались с этим везде. Вроде: «Ну, какие мы немцы?» А Рождество отмечают 25 декабря. А потом и 7 января. У них и кухня уже смешанная, но тем не менее есть отголоски. Я думаю, что нам удалось интересные факты собрать. И это результат, который еще предстоит обрабатывать.
– Многие немцы вспоминают, что выжили они в то время благодаря помощи местного населения…
– Были разные ситуации, но, судя по нашей информации, в большинстве случаев им помогали. Людей привозили не в деревни, а в какие-то совершенно глухие места, неприспособленные для жизни, в низины, и бросали там. Когда это происходило в конце осени – начале зимы, было особенно трагично. Они же ничего не имели: ни продуктов, ни инструментов, и не имели права куда-то двигаться оттуда. Шли в деревни, меняли какие-то вещи на продукты, и им помогали. Тогда немцы запомнили слово «конер», как называли их местные жители. Конер в переводе с коми – «бедный».
– Можете назвать имена немцев, которые внесли вклад в развитие Коми?
– Генеральные директора объединения «Воркутауголь» Лобес, Экгардт. Усть-Цилемский предприниматель Вильгельм Фотт. Они же тоже переселенцы, попали сюда детьми. Последний очень помогал в сохранении памяти ссыльных немцев в Усть-Цильме. Профессор Фаузер Виктор Вильгельмович. Два года назад мы выдвигали его на конкурс «Лучшие немцы России», и он получил это звание в сфере науки. Очень много сделал для республики Волохов Николай Алексеевич. Он 20 лет был первым заместителем министра культуры, стал автором пьесы «Жизнь с привилегиями «навечно».
– Ваши респонденты в экспедициях признаются, что раньше немцев было много – в некоторых поселках больше половины населения. Теперь же, в той же Кырте, остались единицы. Это значит, что многие уехали, когда появилась такая возможность. Куда?
– На родину в Поволжье мало кто вернулся. До 1972 года вообще люди не имели права возвращаться в немецкое Поволжье, несмотря на то, что статус спецпереселенцев с них сняли в 1956-м. Кто-то пробовал приезжать – дома заняты, права собственности и документов у них не было. Уезжать в другие места стали с принятием программы переселения. Многие переехали из поселков в Вуктыл, Печору. Тысячи уезжали. В Кырте сейчас живет только 27 человек, да и то половина приезжает на лето. У немцев просто появилась возможность выбора, куда уехать – в Коми, Россию или Германию…
– Сколько уехало в Германию?
– Такой статистики нет. Мы можем опираться на данные переписи. Согласно им, в 1989 году в Коми проживало 12 тысяч немцев. По переписи 2010 года – 5400. Получается, больше половины уехали. Но это не значит, что в Германию. Просто покинули Коми. Кто-то, получив сертификат на переселение, перебрался на юг, в Белгородскую область.
– А из тех, кто уехал в Германию, прижились там все? Или кто-то вернулся?
– Возвращались. Бывало, что и снова уезжали. Например, вернулась семья с детьми, пришли к нам: не могут найти работу, жилье, детский сад, потому что непорядок с документами. Им пришлось уехать назад… Приезжал молодой парень. До отъезда работал водителем автобуса в Эжве, нашел работу и в Германии. Но ностальгия привела его назад. Через год уехал снова… Вернулся очень пожилой человек из совета лютеранской общины – по его словам, «умирать». Слава Богу, живет… Вернулся предприниматель с неплохим бизнесом, водит детей в нашу школу, при этом все его родные, включая маму, – в Германии. Кто-то возвращается из-за второй половины. У главного инженера одного из сыктывкарских предприятий жене в Германии не понравилось, она коми и не смогла там жить.
В этом году прошла уже 14-я экспедиция по местам спецпоселений немцев 1930-50-х годов. Материалы, собранные активистами Немецкой национально-культурной автономии в экспедициях, вошли в многочисленные сборники и базу данных онлайн-музея российских немцев на сайте nnka.biz.
Олег Штралер и пастор из Санкт-Петербурга Михаэль Шварцкопф у Мемориала немцам-трудармейцам в Воркуте.
– Как вы приобщаете молодежь к немецкой культуре? И что в это понятие вкладываете?
– Идентичность проявляется прежде всего в том, считаешь ли ты сам себя немцем. Или русским, или коми… Сегодня у очень многих двойная идентичность, или размытая: я – россиянин. Но это же гражданская идентичность, а с этнической сложней, особенно у нас в Коми, где такое смешение народов. Поэтому мы видим свою задачу в том, чтобы молодежь идентифицировала, или называла себя немцами. Хотя здесь тоже сложность. Мы привыкли называть себя российскими немцами, а в переписи нет такой национальности: или немец ты, или русский. К одной нашей девушке пришли, спросили: кто ты по национальности? Она говорит: российская немка. Ты выбирай, сказали ей: или русская, или немка. Она подумала: ну, раз в России живу, значит, русская. Так мы потеряли «единицу». И не одну.
С молодежью надо работать с младых ногтей. Мы начали это с 2004 года. Специфика у них своя, но они вместе с нами, со взрослыми. Помогает то, что есть молодежная организация немцев и на региональном, и на федеральном уровне. Дети занимаются у нас с дошкольного возраста – и на базе центра, и в детских садах: в Сыктывкаре и Сосногорске.
– А когда Вы немецкий язык выучили?
– Прежде всего, в семье. Нас, детей, в семье было четверо. Мать говорила с нами на коми, а отец – на немецком. Между собой они говорили на русском, языке межнационального общения. Мне говорят, что я неплохо знаю коми, но теперь хуже, чем немецкий. Во всяком случае, то, что закладывал в нас отец, осталось до сих пор. Например, как мы обедали? Без команды за стол не садились. Мы все должны были в обед в одно время сидеть за столом – получить команду на немецком «Die Hаnde auf dem Tisch, Lоffel, essen» (руки на стол, ложку, есть) – и если ты раньше начнешь есть, получишь ложкой по лбу.
Председатель ННКА в Коми Елена Копп и ее сподвижницы на межнациональном параде в День России. Сыктывкар, 12 июня 2018 года.
Немецкая национально-культурная автономия Республики Коми учреждена в 1997 году на базе общества «Wiedergeburt» (Возрождение), первая организация которого появилась в 1990 году в Сыктывкаре. Автономия объединяет 16 местных организаций немцев. Главная ее задача – создать условия для сохранения и развития языка, культуры и традиций немцев в Коми. При автономии активно действует молодежная организация «WIR» и совет ветеранов, созданы этнокультурные кружки, клубы немецкого языка для его изучения. Общество немцев стало инициатором и учредителем первой немецкой школы в Сыктывкаре в 1992 году, этнокультурного лагеря «Kinderland», который в этом году отмечает 20-летие.
Немецкий культурно-деловой центр Республики Коми учрежден автономией в 2003 году для осуществления проектной деятельности в автономии.
Ежегодно реализовывалось до 30 проектов самой разной направленности и для всех возрастов. Заявки побеждали в конкурсах Международного союза немецкой культуры, Министерства национальной политики и Министерства экономики Республики Коми, администрации Сыктывкара, Посольства Германии, Министерства регионального развития России и других организаций.
Центр способствует деловой активности немцев в Коми, взаимодействию предпринимателей с бизнесом в Германии.
Особый упор в центре делается на работе с детьми. Для них действует этнокультурная школа, клубы немецкого языка в дошкольных учреждениях, летние площадки с немецким языком на базе ДОУ №107.
Гордостью центра является немецкий этнокультурный молодежный отряд, созданный в 2014 году и направленный на то, чтобы учащиеся и их родители сделали осознанный выбор в пользу немецкого языка и изучали его в школе.
«Дети занимаются у нас с дошкольного возраста».
– Как вы отмечаете национальные праздники?
– Мы сегодня стараемся проводить рождественские, пасхальные праздники, праздник урожая. За месяц до Рождества у немцев начинается подготовка к нему – адвент. Особенно любят это дети, потому что каждый день что-то происходит: зажигается свеча, они получают что-то вкусненькое из календарика. Но это уже заново привитое – то, что сегодня забыли даже сами немцы. У нас в этнокультурную школу водил своих детей берлинец Лайневебер. Приехал сюда и здесь застрял, женился, дети родились. Он мне сказал, что здесь о немецких традициях узнал больше, чем знал еще в Германии. А что, мы какие-то русские или коми традиции повсеместно соблюдаем?
– А какие блюда вы готовите?
– Традиционные немецкие блюда – это, конечно, штрудели, кребли. Есть супы, которые отличаются от традиционных. В моей семье, поскольку я не кулинар, заправляет жена – она украинка. При этом она прекрасно знает и немецкую кухню. Традиционными считаются сосиски, кислая капуста, но даже в Германии не в каждом ресторане их встретишь. В отличие, кстати, от штруделя, который и у нас привился повсеместно. Правда, готовят его у нас как десерт, а он бывает и с капустой, и с мясом.
– О немцах ходят стереотипы: педанты, аккуратисты, любят пиво. Подтвердите или развеете? Какие качества отличают вас как немца?
– На самом деле, такого явного отличия, конечно, нет. Главное то, что в его сознании.
– Хорошо, вот я сдвину ручку у вас на письменном приборе. Теперь она стоит криво. Раздражает?
– Раздражает. Беспорядок на столе – раздражает. Человек опаздывает – раздражает. Я считаю, что во мне есть определенные качества, присущие немцу: ответственность и дисциплина. Мне скоро 71, но я же работаю, значит, и трудолюбие.
– Как немцам живется в Коми?
– Так же, как и всем остальным. Если и живется лучше, то только благодаря тому, что немцы сами заслужили, сами заработали своим трудом. Не зря Екатерина Вторая пригласила их, зная это их качество. Если говорить о немцах как о национальности, которая живет среди других национальностей в Коми, наверное, то, что с немцев начинается ваша рубрика, тоже о чем-то говорит. И Коми для немцев сегодня не просто родина, а историческая родина. Тут выросли уже как минимум четыре поколения немцев, это уже старожильческое население, наряду с коми и русскими. Скоро сто лет, как мы здесь. И строили мы Республику Коми, и вкладывали в нее свой труд. Красивая у нас республика, добрая. Хорошие здесь люди.
Беседовала Полина РОМАНОВА
История семьи Олега Штралера отличается от историй тысяч высланных из Поволжья соотечественников. Его отец Франц Штралер родился в Германии. В 1930 году был приглашен Торгпредством СССР в Харьковский НИИ «Кокс» как специалист-химик. В 1936 году его арестовали по обвинению в шпионаже в пользу Германии. НКВД «раскрыло» некую «шпионскую сеть» иностранных специалистов, которых в Советском Союзе в то время было немало. После года, проведенного в тюрьме в Харькове, Франц Штралер на пять лет был отправлен в Коми, где работал в поселке Водном на предприятии по производству радия. В Харькове остались жена и две дочери, выехавшие вместе с ним из Германии. Специалист высокого класса, он шутил: «Мне повезло: в 36-м году еще давали пять лет. В 37-м уже меньше десяти не давали».
Олег Штралер с отцом. 1960 год.
Весной 1941 года срок закончился, но выехать ему было нельзя. Он остался на этом же предприятии вольнонаемным. В конце 41-го вышел указ о создании трудармий: Франц Штралер попадает в Корткеросский район в село Мордино. На лесоповале он сильно поморозился, лежал в госпитале, еле выжил и был отправлен в Сыктывкар на судоремонтный завод механиком по газогенераторным установкам.
Эдмунд Штралер с супругой Марией Штралер (фон Шенхольц) – дед и бабушка Олега Штралера. 1897 год.
Не дождавшись отца и мужа, семья вернулась в Германию. Там им тоже пришлось несладко: к тем, кто приехал из Советского Союза, было пристальное внимание со стороны нацистов. Семье пришлось «пропасть из поля зрения», укрывшись в далекой деревне.
Франц Штралер нашел своих родных после реабилитации в 1958 году в ГДР, встречался с ними. Штралеры – старшие и младшие ездят друг к другу в гости. Тетя нашего собеседника, побывав в Сыктывкаре в 1963 году, издала на немецком замечательную книгу о северном городе «Между Москвой и Воркутой».
