Дамир Басыров. Долгий путь к призванию

«Впервые мне сказали, что у меня есть голос, только в 23 года», – вспоминает сегодня солист Пражской оперы

Имя Дамира Басырова хорошо известно не только в Коми, где он вырос. Уже 25 лет он живет в Праге. Солист Пражской оперы Дамир Басыров выступает на многих театральных и филармонических площадках по всему миру, гастролирует и по российским регионам. Он поет в операх, устраивает сольные концерты с симфоническими, духовыми, народными оркестрами, под рояль и минусовки, исполняет как классический, так и эстрадный репертуар, чем снискал искреннюю любовь всех категорий зрителей. Сегодня Народный артист Республики Коми Дамир Басыров – гость нашего номера.

«У тебя нет голоса, петь ты не будешь!»

Дамир, Ваш путь к музыке и пению был непростым и начался не сразу…

– Да, после школы я поступил в МАИ на факультет «Радиоэлектроника летательных аппаратов». Во время учебы часто подрабатывал монтировщиком декораций в Большом театре и Кремлевском Дворце съездов. Так как это были режимные объекты, то студентов МАИ с удовольствием приглашали на подработку, потому что мы имели допуск к секретным сведениям. К тому же платили довольно приличные по тем временам деньги. Учиться в МАИ мне совсем не нравилось. А в КДС ходил работать с большим удовольствием, слушал спектакли с мастерами сцены и постепенно созревал для смены деятельности.

У нас в вузе был вокальный кружок, и в 20 лет я пришел туда, начал заниматься вокалом у бывшей солистки театра имени Станиславского и Немировича­Данченко. Она занималась со мной с большой неохотой: говорила, что у меня нет голоса и никогда не будет. Через год этих занятий я пошел поступать в Мерзляковское училище при Московской консерватории. Меня не взяли: вышел профессор Горячкин и спросил: «Молодой человек, вы чем занимаетесь?» – «Учусь в МАИ». – «Вот и учитесь в МАИ. Голоса у вас нет, и петь вы никогда не будете». Со мной поступал один певец, он подошел ко мне: «Давай отведу тебя к хорошему педагогу». И отвел меня к Татьяне Николаевне Мироновой, которая преподавала вокал на вечернем отделении в музыкальной школе имени Дунаевского на метро «Сокол», недалеко от МАИ. Я начал заниматься у нее. И не просто ходить на свои уроки два раза в неделю, а вообще старался посещать все ее занятия. Татьяна Николаевна работала четыре дня в неделю с утра до вечера, и все эти дни, по возможности, я сидел на ее уроках, слушал, как она занимается с другими учениками. Если между занятиями других певцов появлялась пауза, то иногда Татьяна Николаевна оборачивалась и говорила счастливые для меня слова: «Ну, давай». Я вскакивал со стула, и к моим двум урокам в неделю прибавлялось еще какое­то время работы с любимым педагогом. Параллельно я слушал очень много музыки, ходил на концерты, конечно, пересмотрел все оперные и балетные спектакли Большого театра и в Кремлевском дворце.

Через три года занятий с Татьяной Николаевной Мироновой я снова пошел в Мерзляковское училище – и там меня взяли на ура, на вечернее отделение. Параллельно писал диплом в МАИ. А через год после 1­го курса училища и защиты диплома, в 1982 году, меня так же на ура приняли в Горьковскую консерваторию, в класс Андрея Михайловича Седова. У этого же педагога уже учился Володя Ванеев, годы спустя учились Миша Журков, Эдик Цанга. И свои мастер­классы я всегда начинаю со своего примера, чтобы донести до молодежи, что никогда не надо сдаваться и опускать руки! Впервые мне сказали, что у меня есть голос, только в 23 года, в консерваторию я поступил в 25 лет. Когда рассказываю об этом на мастер­классах, все удивляются! Голос есть у каждого. Певец – это очень трудная, но очень интересная профессия, даже не профессия, а хобби, своего рода наркотик. Ты этим живешь, а еще тебе за это платят деньги, и кто решил серьезно заниматься пением, тот очень счастливый человек.

В детском саду.

В школе.

В начале карьеры.

А почему после школы Вы выбрали МАИ? Увлекала рад иоэлектроника или летательные аппараты? Музыкальную школу окончил, но в 17 лет музыка не влекла?

– Музыка мне всегда была интересна, и я мог бы поступить в музыкальное училище на фортепианное отделение, но тогда пришлось бы идти в армию. А я туда в принципе не хотел – я вообще не армейский человек. Поэтому пришлось выбирать другое место для поступления. В МАИ поступил совершенно случайно. Я хотел поступать в институт им. Мориса Тореза на факультет переводчиков, но туда меня не взяли из­за плохого зрения. А у отца работал друг в МАИ, и я поступил туда.

Но дело еще в том, что и в наше музучилище меня бы вряд ли взяли… Я же ходил туда и прослушивался у хорошего маминого знакомого – Сергея Павловича Маркова. Это прекрасный педагог по вокалу, у него учились Ольга Сосновская, Николай Путилин, Владимир Ванеев… Но ведь и он меня не взял, сказал: «У тебя нет голоса, петь ты не будешь!». Но уже в Нижнем Новгороде я начал петь. Много пел в городских церквях, подрабатывал в хоре оперного театра. На 4­м курсе, в 1985 году, поступил в Нижегородский театр солистом. А в апреле 1986 года приехал в Сыктывкар, прослушался – и меня взяли. Так что 5­й курс консерватории я сдал экстерном, уже работая в театре.

В спектакле «Кармен» Театра оперы и балета Республики Коми. Апрель 2018 г.

«В Большом приходилось бороться за выживание»

Тогда в сыктывкарском театре Вам почти не довелось петь оперу – практически одни оперетты… Наверно, это стало одной из причин отъезда из Коми?

– С одной стороны, я очень благодарен Республиканскому музыкальному театру, его директору Владимиру Васильевичу Цымбалу за то, что поверил в меня, за год я подготовил и спел пять главных партий в опереттах и одну, Жермона – в опере «Травиата». Оперы здесь тогда, к сожалению, шли редко. Это был большой скачок в моей карьере. С другой стороны, роли в опереттах, к сожалению, не развивали мой голос и даже портили. Пришлось искать выход из этой ситуации. В это время я начал активно ездить на конкурсы – страна начала открываться внешнему миру. На отборочном туре на вокальный конкурс в Рио­де­Жанейро, в Челябинске, произвел впечатление на жюри во главе с Ириной Константиновной Архиповой, и через некоторое время меня без отбора послали принять участие от СССР в конкурсе в Карловых Варах в Чехословакии. Там занял второе место. Потом меня послали на конкурс в Париж…

К 1988­му году я понял, что мне надо уезжать из сыктывкарского театра, прослушался в театре имени Станиславского и Немировича­Данченко, спел Онегина. Тогда художественным руководителем этого театра только что назначили Евгения Колобова, он меня взял солистом. А в это же время шел набор в стажерскую группу Большого театра, и туда я тоже прошел. И вот тут, как считаю до сих пор, я совершил огромную ошибку в своей жизни: пошел в Большой театр, по линии наименьшего сопротивления. В Большом давали общежитие и прописку, а в Станиславского и Немировича­Данченко не было ни того, ни другого. Тогда было такое время – от прописки зависело очень много. В общем, пошел в стажерскую группу Большого – и так получилось, что там был предоставлен сам себе. Если бы пошел к Колобову – у него многое смог бы спеть, на меня уже был нацелен определенный репертуар. А в Большом приходилось бороться за выживание. И если практически без репетиций меня ставят на сложнейшую роль Графа Ди Луна в «Трубадуре» – ничего хорошего из этого не выходит.

Очень повезло, что в это время появилась возможность самостоятельно выезжать за пределы СССР, и я начал активно ездить на международные конкурсы, появились агенты за рубежом… В 1992 году я был солистом в Братиславе и Баньской Быстрице в Словакии, а в 1993 году прослушался в Пражской опере, спел там Белькоре в «Любовном напитке» – и меня взяли солистом.

Уже работая в Праге, я начал активно гастролировать: Германия, Италия, Бразилия, Израиль, Австралия, Испания, Франция, Дания, Бельгия, Голландия, Аргентина, Мексика, Тайвань, Япония, Норвегия… В 2001 году только в Мексику пять раз летал туда­обратно: сначала были оперные концерты, на них меня услышали и пригласили на большую серию «Кармина Бурана» в «Бейас Артес». В общем, стоило начать – и постепенно предложения пошли одно за другим.

С Дмитрием Хворостовским после концерта в Праге. 2016 г.

Сегодня Когалым, завтра Штутгарт…

Но и родину Вы не забываете – за много лет объездили всю Коми, очень много поете и в других регионах России…

– Да, время от времени я приезжал сюда, пел в операх, были кое­какие концерты. А в 2001 году я, можно сказать, открыл для себя своего зрителя в России, и с этого времени стал активно гастролировать по родной стране. Это тоже не просто так. Надо было понять, что нравится сегодняшнему слушателю. Началось с Инты. Я выступил там на юбилее компании «Интауголь» и почувствовал, что мое искусство интересно людям! Принимали очень хорошо. После этого Инта стала меня постоянно приглашать, потом было очень много выступлений в Усинске, Воркуте, Сосногорске, Ухте, Выльгорте, Эжве, Вуктыле, Микуни, Емве, Визинге и так далее. Наша республика большая по территории, но людей не так уж и много, а в каждом концерте надо было чем­то удивлять, поэтому менял форматы, репертуар. Когда людям нравится твое искусство, то появляются и спонсоры, которые готовы финансировать тот или иной проект. Очень много мне помогала компания «Северная нефть» во главе с Сергеем Михайловичем Нестеренко, с его помощью я записал три диска.

Россию тоже уже объездил вдоль и поперек от Владивостока до Петрозаводска: пою филармонические концерты, на днях городов, для различных предприятий и компаний, на корпоративах, на различных праздниках, фестивалях. Только в 2018­м дал концерты в Тюмени, Краснодаре, в Москве на Новый год, на День Победы и на День города, в Когалыме, в Назарово и Бородино, Сыктывкаре, Кушве, Киришах, Нижнем Новгороде, Кстово. В Казахстане – в Астане пел для президента страны Назарбаева. Меня уже знают, и, где я один раз выступлю, обязательно приглашают во второй, в третий раз.

Еще когда учился в школе, мне очень нравилась эстрада 60­70­х годов, особенно песни в исполнении Магомаева. И я начал готовить целые циклы популярных песен того времени. Это открыло для меня новые возможности и нового зрителя. Но в первом блоке в концертах обычно всегда стараюсь петь классические хиты, а потом уже всеми любимые песни советской эстрады, да и современной, бывает, тоже.

На концерте, посвященном 60-летию Театра оперы и балета Республики Коми.

Интересно, что и где из этого Вашего репертуара более востребовано?

– Например, в Германии и Чехии это «Кармина Бурана» Орфа, 9­я симфония Бетховена, различные концерты с оперными ариями, дуэтами. С «Кармина Бурана» объездил все континенты. Только в Германии спел ее, наверно, раз двести. Плюс пел ее в Бельгии, Австрии, Италии, Франции, ОАЭ, Бразилии, Аргентине, Мексике, Канаде, США, Австралии, Тайване, Нидерландах. Очень популярное произведение! Хотя партия для баритона там очень сложная, но легла мне на голос идеально, и где я ее ни пел – везде был успех. Однажды в концертном турне я пел «Кармина Бурана» 35 раз подряд – каждый день, причем с большими переездами между концертами, то есть практически без отдыха: сегодня Гамбург, завтра Штутгарт, затем Остенде, а дальше – Берлин… Тот тур по итогам оплаты, конечно, стоил того, и я выдержал, но больше подобных «подвигов» не повторял. Потому что в таком туре не дай Бог приболеть, а заменить тебя некем. А выступать надо в больших, престижных залах – таких, как Гамбургская, Мюнхенская, Берлинская филармонии… Огромное нервное напряжение, потому что ответственность колоссальная. Зрители ведь не знают, откуда и сколько часов ты ехал, как спал и спал ли вообще, им до этого нет дела. А ты должен выходить и петь, как ни в чем не бывало.

В связи с этим вопрос: от чего приходится отказываться, чтобы держать себя в форме? И если голос не звучит, а петь надо, что Вы делаете?

– Сейчас отказываюсь и от алкоголя, и от острой пищи, особенно перед концертами. Ежедневно занимаюсь вокалом самостоятельно, хотя бы распеваюсь, постоянно занимаюсь с концертмейстером. Конечно, надо высыпаться, контролировать влажность воздуха. Но, что касается гигиены голоса, то тут в первую очередь надо правильно петь и только свой репертуар. А если голос не звучит, то приходится концентрироваться, не кричать, петь спокойно, одной техникой.

В Театре оперы и балета Республики Коми с коллегами. Апрель 2018 г.

«Соблюдать правила – это приятно»

Скучаете по России? Или так часто поете здесь, что не успеваете соскучиться?

– Я скучаю по маме, по своей публике, концертам, своему репертуару. И по Сыктывкару, конечно – это мой любимый город.

А как в Чехии относятся к русским?

– Да без проблем. Если ты нормально себя ведешь, нормально общаешься, говоришь на их языке – они хорошо к тебе относятся. Понимаешь, в стране есть определенные правила, законы, принятые парламентом для пользы и блага людей – и ты должен их уважать и соблюдать.

И какие правила там были для Вас неожиданными, к чему пришлось привыкать?

– Да на самом деле – элементарные правила культуры, общежития, вежливости, которые есть и у нас, но их далеко не все соблюдают. Соблюдать правила дорожного движения, не мусорить на улице… Я там просто не могу представить себе бросить хотя бы бумажку на улице – обязательно ищу урну. Там принято здороваться, прощаться даже с незнакомыми людьми, если заходишь в лифт, в магазин… Там не принято толпиться. А если очередь – это вообще святое, никому в голову не придет пролезть без очереди. И это, на самом деле, здорово! Такие правила очень приятно соблюдать, если их все соблюдают. А если кто­то нарушает, то, понятно, что это вызывает неудовольствие.

Кстати, долго ли Вы учили чешский? Это же непростой язык, хоть и славянский.

– Да, непростой в произношении, но для русских, конечно, его гораздо проще выучить, чем английский, например. Хотя и в чешском есть масса нюансов, к которым надо привыкать. В чешском гораздо больше согласных, чем у нас. Например, есть предложения вообще без гласных, например: «Стрч прст скрз крб». Слово «позор» в чешском означает «внимание», а «ужасне» – «великолепно», ну и так далее. Я учил язык в общении и по большому счету недолго – года два или три. Думаю, что если русский поедет в Англию, ему там будет гораздо сложнее ассимилироваться, чем в Чехии. Мне повезло, что я окончил сыктывкарскую 14­ю школу с углубленным изучением английского языка, это очень помогло потом в карьере, в общении с агентами и коллегами, в путешествиях по миру.

На каких языках Вы сейчас говорите свободно? Чешский, английский…

– Когда­то очень хорошо знал итальянский. Учил его в консерватории, а однажды выпала отличная практика с погружением в среду. Я приехал в Италию на один конкурс и только там узнал про возрастное ограничение для участников – 30 лет. А мне уже было 32. Так я не попал на конкурс, а билеты домой – только через две недели. И это время я прожил в итальянской семье. Мне даже ничего не пришлось платить за это, еще и с собой увез четыре чемодана подарков… А итальянский язык несложный, и я там начал в общении бегло говорить. Потом я еще к ним ездил в гости, они приезжали ко мне в Россию, и я был у них переводчиком. Но сейчас не хватает практики в итальянском, и я его подзабыл. Если идет постановка в Италии – за месяц я его вспоминаю. Так что английский у меня со школы, «встроенный», сидит во мне и никуда не денется, а итальянский – «приходящий».

В Праге. С женой Юлией и дочерьми Алиной и Миланой.

«Артисту надо быть, как молодому волку»

Сегодня в мире русская опера звучит?

– Да, и очень много! «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Борис Годунов». «Катерина Измайлова» Шостаковича… В Чехии, например, каждый театр имеет ряд известных опер, на которые ходят люди, но один­два раза в сезон ставят что­то редко идущее, в частности – Римского­Корсакова, Прокофьева, даже Стравинского. Конечно, все оперы идут на языке оригинала, это общемировой тренд, и русские оперы поют на русском языке.

Русских певцов за границей много?

– Очень много. Сейчас уже российские певцы едут учиться в Европу, в Америку, в каждом большом театре есть молодежные оперные программы, большое количество различных конкурсов, фестивалей. Да если вспоминать только выходцев из Коми, тех, кто поет на Западе, пальцев рук не хватит. Это здорово, что у российских певцов сейчас такие большие возможности для построения карьеры, для развития, для совершенствования.

Система и условия работы для вокалистов где лучше, удобнее, справедливее – в России или на Западе?

– Есть две основные системы в оперных театрах: репертуарные с постоянной труппой (как, в основном, в России) и «Stagione» на Западе, за исключением небольших театров в Германии, Австрии, когда собирается на каждую постановку новый состав, отыгрывается 5­6 спектаклей, и потом следующая постановка с новым составом. Хотя сейчас есть много смешанных вариантов: например, я делал постановки в Германии в театрах, где были постоянные труппы, но я был, как гость – подписывал контракт на 20­25 спектаклей и отпевал их в течение 3­4 месяцев, в зависимости от количества запланированных спектаклей, для меня это было выгодно. Но те певцы, которые там были на ставке, должны были спеть за сезон 130 спектаклей, включая оперу, оперетту, мюзиклы. Это очень сложно, некоторые певцы теряли при такой потогонной системе голоса.

В Чехии от постоянной труппы уже отказываются: невыгодно содержать большую труппу. В театре, в основном, по 8 человек в труппе, а остальные – приглашенные певцы. Если певец приглашается на постановку – с ним заключают контракт на 8­10 спектаклей, пока идет этот спектакль или пока он пользуется успехом. В основном, все поющие певцы в Чехии, Словакии сейчас работают на контрактах, так выгодно и им, и театрам. Я сам уже давно пою в Праге по контракту. В свое время перешел на него, потому что не хотели отпускать – вот как раз в Германию, в Пассау на постановку «Симона Бокканегры».

А российская система с постоянными труппами очень удобна и полезна для молодых, начинающих певцов: спеть определенные партии, наработать репертуар. А потом, в основном, в определенном возрасте, интересы певца начинают расходиться с интересами театра. Если у певцов не хватает голоса, фактуры переходить на другой репертуар, на возрастные роли, в основном, драматические, то начинаются походы в министерство, апеллирование к былым заслугам, званиям, и, что самое неприятное, борьба и выдавливание молодых, начинающих, подающих надежды молодых певцов из театра. И начинаются интриги, скандалы. Хотя все это можно решить элементарно: перейти на контракт и работать в театре, как приглашенный певец. Но для этого придется больше над собой работать, потому что каждый раз надо будет доказывать свою необходимость театру, а не быть балластом и угрозой молодым певцам. Артисту надо все время быть, как молодому волку: ежедневно, здесь и сейчас, показывать результат, независимо от того, что было раньше и какие у тебя заслуги.

В 2005 году меня хотели пригласить на должность директора республиканского Театра оперы и балета в Сыктывкаре, и мне надо было представить свою программу дальнейшего развития театра. Я там сразу прописал, что героя и героиню (и, может, еще нескольких солистов) надо приглашать со стороны – за хорошие деньги, с предоставлением жилья. Через один­два года или перезаключать контракт, или приглашать новых певцов. То есть постепенно переводить солистов на контракты.

Интересная ситуация складывается: в Сыктывкар, значит, надо хорошие голоса приглашать. Но у нас же масса отличных солистов выучились тут и уехали, пели и поют в столицах и по всему миру! Начнем их перечислять – собьемся со счета. Это не парадоксально? Может, лучше своих удерживать?

– Безусловно, надо стараться удерживать певцов, которые нужны театру. Если певец будет с радостью работать в театре, и его все будет устраивать, то никуда он не уедет. А если чем­то будет недоволен в материальном или творческом плане, или почувствует, что остановился в развитии, то, как ни удерживай, он все равно уедет, и это здорово. Как говорил персонаж из «12 стульев»: «Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон».

В Сыктывкаре. На площади перед Театром оперы и балета.

«Пока поется, я пою»

Вы преподаете?

– Пока нет. Я очень много сижу в разных жюри на молодежных конкурсах, даю мастер­классы начинающим певцам. Если бы захотел, мог бы только по одним конкурсам ездить! (смеется). Очень люблю передавать свой опыт, давать советы молодежи, продвигать вокальное искусство, но педагогика от меня пока ускользает. Преподавать, как я бы хотел, пока не хочу, потому что это серьезная профессия, очень ответственная, требует призвания и полного погружения. Наверное, позже преподавание придет ко мне. Пока поется, я пою.

Дамир, у Вас пятеро детей. Чем они занимаются?

– Старшая, Евгения, окончила Сыктывкарский университет, начинала здесь работать журналистом на телевидении. Уже больше 10 лет она живет в Лондоне, стала очень модным и популярным фотографом. Работает фрилансером в журналах – немножко пишет, но больше снимает. Часто работает и в Москве. У нее два сына – Тимофей и Матвей, 12 и 10 лет.

Сын Дмитрий работал в сыктывкарском театре оперы и балета, сейчас переехал с семьей в Чехию на постоянное место жительства. Тоже недавно женился, он отец дочери­красавицы Катюши, так что у меня уже трое внуков!

Илона, средняя дочь – модный модельер в Чехии. Младшие дочери живут со мной в Праге: Алине 14 лет, Милане 8. Алина учится в самой лучшей музыкальной школе Чехии на фортепианном отделении и в очень хорошей школе с углубленным изучением английского и немецкого языков. Милана тоже недавно поступила в музыкальную школу. Им очень нравится, и мне это удивительно: помню себя в 14 лет, тоже учился в музыкальной школе, но занимался с трудом. А Алина сама занимается, очень увлечена музыкой, не нужно контролировать или напоминать. Еще они занимаются танцами, бадминтоном, играют на гитаре и флейте – каждый день их куда­то вожу, когда я дома.

В 2013 году Вам присвоили звание Народного артиста Республики Коми, в 2018 году наградили памятной медалью, посвященной 80­летию Государственного Совета Коми. Такие награды тебе что­то дают?

– В материальном плане – нет, потому что живу не здесь. Но статус – конечно! Для меня очень почетно быть Народным артистом родной республики. Это большая честь для меня, я горжусь этим званием и всегда указываю его на всех своих афишах. Получить медаль было очень неожиданно, но тоже приятно. Я никогда не гнался за званиями и наградами, а просто работал и всегда с огромным удовольствием пел и пою для земляков. И такое признание мне очень дорого.

Приближается Новый год. Как Вы обычно его празднуете в Праге? А может, приходилось встречать Новый год как­то необычно?

– Новый год – это, безусловно, мой самый любимый, самый долгожданный праздник. Загадывание желаний, ожидание чуда, сказки, запах хвои каждый раз возвращает меня в детство. Самая запоминающаяся встреча Нового года была в студенчестве, когда мы большой веселой компанией отправились отмечать Новый год на дачу под Москвой. И, садясь в электричку, все сумки с большим трудом добытой едой забыли на платформе железнодорожной станции. Мой лучший друг, с которым мы познакомились на встрече этого Нового года, потом много ночей во сне вспоминал эти кастрюльки с салатами и шашлыками. Правда, он на встрече того Нового года нашел свою половинку, с которой до сих пор счастлив. Это ли не чудо?

Ну, а самые лучшие встречи Нового года – это, конечно, сейчас, с моей семьей – женой и дочками. Мы выбираем и наряжаем красивую елку, пишем все вместе письма Деду Морозу, у кого какие достижения были за прошедший год, были ли добры и терпимы друг к другу, заслуживаем ли подарки от Деда Мороза, потом под Новый год находим их под елочкой, загадываем желания, читаем новогодние стихи, водим хороводы, запускаем небесные фонарики, фейерверки. В общем, отрываемся по полной. И все, особенно дети, всегда в восторге от наших бурных празднований. Ну, а я в последнее время первым рейсом 1 января отправляюсь на новогодние концерты в Москву, так что приходится отсыпаться уже в самолете.

Мне хочется пожелать всем жителям моей любимой Республики Коми здоровья, счастья, семейного благополучия, солнца, тепла, любви. И чтобы все­все ваши желания и мечты исполнились в Новом, наступающем, 2020 году!

Беседовала Ирина САМАР

Фото Ивана ФЕДОСЕЕВА и из личного архива Д. Басырова

 

Дамир Лукманович Басыров

родился в Куйбышеве, вырос в Сыктывкаре, окончил музыкальную школу по классу фортепиано и среднюю школу № 14 (ныне – гимназия им. Пушкина). В 1982 году окончил МАИ, в 1987 году – с отличием Горьковскую государственную консерваторию (класс А. М. Седова). В 1986-88 гг. был солистом Сыктывкарского музыкального театра (ныне Театр оперы и балета Республики Коми), в 1988-90 гг. – солистом стажерской группы Большого театра СССР. В 1992 году работал в Словакии (Братислава и Банска Быстрица). С 1993 года – солист Пражской оперы, постоянно живет в Праге, работает по всему миру. В репертуаре – около 50 партий в операх, опереттах и кантатах. Лауреат ряда международных конкурсов, Народный артист Республики Коми, в 2006 году награжден государственной медалью за выдающийся вклад в культуру РФ,
в 2018 г. – памятной медалью, посвященной 80-летию Государственного Совета РК.