Княжпогостский завод ДВП: от возрождения к развитию

Одно из старейших предприятий Коми отмечает 50-летие

На стене в кабинете управляющего директора Княжпогостского завода ДВП висит карта мира. Она тут с прошлого века, и директор не собирается изменять этой традиции. Осталось только расставить заново флажки – обозначить географию экспорта предприятия, которая простирается до Южной Америки. В 2009 году Геннадий Ксенофонтов возглавил завод, переехав в Республику Коми из Подмосковья. Сегодня трудно отделить его профессиональную деятельность от хобби, ставшего мировоззрением: обладатель черного пояса пятого дана – двукратный чемпион мира по карате. Как восточная философия помогает управлять компанией и чем живет сегодня Княжпогостский завод ДВП, Геннадий Ксенофонтов рассказал «Региону».

Фото Инны Александровой

– Геннадий Александрович, за полвека существования предприятие пережило взлеты и падения, стабильность и банкротство, но по-прежнему удерживает лидерство на рынке. На чём вот уже 50 лет держится Княжпогостский завод ДВП?

– Прежде всего на традициях. Мы являемся не только эталоном производства ДВП. На сегодня мы единственные в России, кто создает покрашенную плиту и отправляет ее на экспорт, удерживая на этом рынке лидирующие позиции. Ну а главные традиции – это люди и династии, которые искренне любят свое предприятие. Можно быть довольным или недовольным директором, но любовь к предприятию – это не отменить. Эти традиции во многом и помогли сохранить предприятие. А моя вера в этих людей помогала мне в свое время убеждать руководство республики в состоятельности предприятия.

Что до эталона, то я впервые столкнулся с продукцией княжпогостского завода в 1994 году, когда пришел на работу в отдел деревообработки американской компании, занимающейся экспортом. Руководитель отдела показал мне образец ДВП и сказал: «Вот это – эталон: Княжпогостский завод ДВП». Я вспомнил об этом спустя 15 лет, попав на княжпогостский завод, – взял в руки продукцию и буквально вспомнил ее на ощупь.

– Есть два способа производства ДВП – сухой и мокрый. Вы как раз применяете второй. В чем заключается эта технология?

– Основу составляет щепа, которая размалывается на дефибраторах после пропарки до состояния древесного волокна. На отливной машине волокно, перемешанное с водой, формируется в «ковер», от толщины которого зависит толщина конечного продукта. Далее этот ковер, нарезанный на заданный размер, загружается в пресс, где происходит отжим оставшейся влаги, прессование и закалка плиты. Мокрым способ производства ДВП называется потому, что после размола добавляется вода. При сухом способе сразу после размола сушат и добавляют смолы для последующего склеивания волокна. Это основные различия в технологии.

– Заходишь в ваш цех и вопреки ожиданиям чувствуешь не химические ароматы, а запах дерева. Почему?

– Мы первые, кто стал производить плиту без использования фенолформальдегидных смол и по факту производим экопродукцию. Эксперименты в этом направлении проходили с 2009 года, и с приходом «Плитного мира» в 2014 году мы взяли это за основу. Секрет технологии – в использовании свойств северной древесины хвойных пород.

17 августа 1971 года был подписан акт ввода в эксплуатацию 1 очереди завода ДВП в комплексе с центральной котельной и очистными сооружениями.

– На огромной территории завода несколько крупных корпусов в разном состоянии. Почему?

– В лучшие времена у нас работали три цеха, но в результате длительных процессов, связанных в том числе с процедурами банкротства, работает лишь один из них. Сегодня его производительность больше, чем в старые времена. Были и чрезвычайные ситуации. Цех №3 пострадал во время крупного пожара в 2007 году, еще до моего прихода на предприятие. Первый цех не работает по причине отличительной черты нашего менталитета, которую часто называют «синдром разбитого окна». Наши люди не могут смотреть спокойно, как что-то стоит без присмотра. Закрыто – надо проникнуть, целое – надо разбить. Это и произошло с одним из наших цехов – первым и самым лучшим. Первую очередь включить не удалось из-за долгов банкрота, а нового арендатора – ООО «Плитный мир» – еще никто не знал. Запуск двух цехов был невозможен из-за ограничения по объему электроэнергии, но у нас был свой заводской энергоузел – это и дало возможность нам начать работу только одним цехом.

– Некогда Княжпогостский завод ДВП был процветающим советским предприятием. По прошествии полувека он снова лидер на рынке. А что было между этими точками?

– Да, это было самое крупное в Европе предприятие по производству ДВП. В Советском Союзе была программа равномерного заселения территорий. Люди понимали, куда и зачем едут. Им давали жилье, детский сад, школу, возможность заработать на пенсию, отдохнуть на юге. Многие из 1500 работников тогда были приезжими из разных областей СССР. Для сравнения, сейчас число наших работников – 350.

В 90-е грянули приватизация и первое банкротство предприятия как акционерного общества. В 1998 году в Коми пришла компания Woodway (Вудвэй), был потерян один цех. 1998-2008 годы я бы назвал периодом стабилизации. Компании Woodway удалось вернуть прежние позиции. Предприятие жило, процветало, развивалось. Но в кризис 2008 года рынок рухнул, цены на продукцию снизились более чем в два раза. Тогда мы работали в банкротстве, с ограничением в финансах, с задержками в заработной плате, с отсутствием у работников веры в будущее предприятия. В 2009 году на завод пришла инвестиционная компания «Таврический», этот период охватывает с 2009 по 2014 годы. В двух цехах трудились 780 работников, хотя я понимал, что оптимально нам нужно 550 человек. Затем предприятие пережило веерное банкротство. И наконец наступает эпоха «Плитного мира», который в 2014 году взял предприятие в аренду, а в 2017-м выкупил завод. Мы ломались, восстанавливались, ушли от перспектив «порезать завод на металлолом» к проектам развития. Стартовали с выпуска одним цехом 800 тысяч квадратных метров ДВП в месяц, сейчас стабильно выпускаем 1,16 миллиона «квадратов» в месяц, есть и рекорды, когда достигали объема 1 миллион 360 тысяч в месяц, – к ним и стремимся в плане производства.

– Что из себя представляет управляющая компания «Плитный мир», владеющая заводом ДВП?

– Наше основное экономическое подразделение находится во Владимире. Там же работает собственник и генеральный директор Андрей Викторович Семенов. Имея большой опыт продаж ДВП, во Владимире он сумел объединить производственное предприятие и логистическо-экономический блок. Такая структура и позволяет нам развиваться.

– Что подразумевают проекты развития завода?

– Мы совершенствуем технологию производства, модернизируемся. Наша сегодняшняя задача – остаться по экологичности и качеству плиты в классе эмиссии Е-0, мы работаем над увеличением объема производства, поиском новых продуктов. Два года назад никто не верил, что мы начнем быстро красить плиту. Мы приобрели б/у линию по покраске, которая красила 230 тысяч квадратных метров в месяц. Сейчас мы красим до 650 – на этой же линии. Вот тут и сработали технологии, традиции и люди. Когда мы достигли предела в знаниях, пригласили опытного специалиста из города Шарьи Костромской области Алексея Воробьева и с ним достигли максимального объема. Конечно, было время, когда мы ночевали здесь, настраивали линию, но теперь выполняем план продаж.

На нашем производстве есть еще некий «клондайк», где мы можем сэкономить: это энергоресурсы и получение товарной продукции из наших отходов. Путей развития у нас много.

Технолог Василий Синица – один из старейших работников предприятия – на заводе с 1981 года.

– Как бы вы обозначили топ-5 проблем предприятия на сегодня, которые вы решаете в первую очередь?

– Кадры – проблема ближайших трех – пяти лет. Люди взрослеют, стареют, уходят на пенсию – это неизбежно. Второе – уменьшение энергозатрат, потому что газ дорожает быстрее конечной продукции. Третье – уйти от монопредприятия, сочетая мокрый способ производства ДВП с сухим, что влечет за собой четвертую проблему – ресурсно-сырьевую базу. Где брать сырье? Если мы построим новый цех производства ДВП сухим способом и, по сути, увеличим потребление сырья в пять раз, объемов будет не хватать.

Пятое – текущие вопросы этого года. В августе планируем капитальный ремонт с остановом на месяц. В период ремонта пройдут строительно-монтажные работы для подготовки площадей под раскроечный центр с программным управлением. Летом проходит ремонт «сердца» предприятия – теплотехнического цеха, ремонт котлов, модернизация системы энергоресурсов и энергообеспечения. Рассчитываем проекты по налаживанию производства новой линейки продуктов. Конечно, мечтаем, чтобы цены на рыке ДВП подросли: это существенно помогло бы нам ускорить воплощение задуманных планов.

– Вы родом из подмосковного Пушкино, работали в Москве, а теперь живете в глубинке. Вам нравится в Коми?

– Адаптировался я тут очень легко, потому что моя работа всегда была связана с долгими командировками в регионы. Тут у меня появилось время, которого в Москве не было. Там, чтобы почитать, я ездил на электричке или в метро. Я будто вернулся в детство. Улочки Емвы очень напоминают мне улицы моего родного Пушкино. Наладилось и с тренировками: в Москве я ездил на них в девять вечера, а домой приходил в полночь. Здесь клуб карате-киокушинкай находится прямо в моем доме.

– Когда вы стали тут «своим»?

– В 2015 году стало полегче. Мы вопреки всему вышли из кризиса 2008 года. Предприятие испытывало финансовые трудности, у всех были огромные сомнения, и, чтобы продолжить выпуск плиты, нужно было убедить работников в каждом своем слове. Мне поверили, и в этом году мы готовимся отметить 50 лет Княжпогостскому заводу ДВП.

– Быть таким невозмутимым Вам помогают тренировки на татами?

– Я не всегда был таким невозмутимым. Тяжело перевоспитать другого, себя – легче, особенно когда ты погружен в дело серьезно. Но я всегда удивляюсь, когда встречаю орущих тренеров, вспыльчивых каратистов. Значит, что-то не донесли их учителя. Есть этикет, и он не позволяет выходить из себя. По натуре я из тех, кто рисует цветочек, рубит голову и снова рисует цветочек. Я отходчивый, и все-таки головы стараюсь не рубить. Кроме того, второй ребенок научил меня не накапливать в себе негатив и стресс, а переключаться.

– А как в Вашей жизни появилось карате?

– С 1990-х я мечтал попасть в Японию, но это было непросто. Это другой мир, другое мировоззрение, менталитет, следование традициям, которые они, в отличие от нас, не потеряли. Все наши перевороты уносили с собой их все больше.

Я в спорте с 14 лет. Сначала занимался легкой атлетикой, устал бегать – пересел на каноэ, был в юношеской сборной. Спорт воспитал во мне определенные черты, помогающие и в жизни, и в бизнесе. После армии увлекся карате. В 1990-е карате было не только популярным, но и необходимым. Темная Москва, холодные электрички. Это сейчас Москва яркая и безопасная, а тогда «гоп-стоп» процветал, а за себя и семью надо было постоять.

– Пригодилось?

– Неоднократно. Но вопрос не в этом. В 32 года я посчитал, что мне драться уже хватит, хотя практиковать еще приходилось: идешь такой в галстучке, худенький, в очках, а очкарика каждый хочет обидеть. Я жил в рабочем поселке, маргиналов хватало. Им результат был не важен, важнее процесс. Обороняться приходилось, и часто я приходил домой с оторванным воротником и не только. Самым неприятным были разбитые очки. Но время, когда мне было все равно, с кем драться, прошло. Было и желание бросить киокушинкай, связано оно с максимализмом: мол, всего достиг, все познал – пресытился и отошел года на два от карате. Но приехав в Емву, я получил возможность развиваться дальше.

Для того чтобы научиться махать кулаками на улице, не надо заниматься карате. Карате – это традиции, дисциплина, изнурительный труд, последовательность в обучении, в уважении партнерам, к старшим, к залу, где проходят занятия и соревнования, к организаторам. Киокушинкай переводится как «общество абсолютной истины», а истина заключается в преодолении самого себя. Можно сказать и так: повышенные требования к себе позволяют раскрыть свои возможности. Именно тут, в Коми, я смог уйти в эту самую философию, чтобы развиваться дальше.

– А когда вы стали чемпионом мира по карате?

– Я тренировался для себя. И на одном из сборов мой друг, представитель Международной организации IKO Sosai, семьи основателя киокушинкай в России, Александр Анферов из Екатеринбурга спросил, почему я не выступаю. В общем, затронул нужную струну, и я начал готовиться к чемпионату мира в 2014 году. Вышел на первый бой, соперником моим был чемпион мира, японец. А у японцев выиграть очень тяжело. Они терпеливые и эмоций не выказывают. Во время боя он все терпел, а оказалось, получил травмы. В финале я встретился с поляком, он сломал мне ребро, я ему грудину, о чем узнал только на следующий день. Карате – спорт травматичный.

– Как на это смотрят родные?

– Дочка привыкла, что папа ходит на тренировки. В 2016 году ездила со мной в Японию на чемпионат мира и, по сути, отвлекая меня от концентрации перед финальным боем, не позволила мне сгореть. Скорее это ее победа… Мама пыталась запретить мне заниматься карате. Был забавный эпизод, когда она ехала в маршрутке, а по радио объявили, что Геннадий Ксенофонтов выиграл чемпионат мира. Звонит мне: «Я не поняла, я ослышалась? Это про тебя?» – «Мам, прости, я в Японии, неудобно говорить». – «Сколько раз я тебе говорила – бросай это дело!»

– Вы встретили тут единомышленников или воспитали в клубе?

– Киокушинкай, или всестилевое карате, – популярный вид спорта, более полутысячи человек занимаются им в Коми. Клуб в Емве работал более 20 лет, но я никак не мог в него попасть. Встреча произошла в День Победы, 9 мая 2009 года. Полковник спецназа Николай Булгаков, основатель клуба Коми региональной организации боевых искусств «Бусидо», обратил на меня внимание, когда я рефлекторно ответил на его вопрос, адресованный воспитанникам: «Маката? (Понятно?)» – «Осу (Да)». – «Подойдешь ко мне после парада». Так я и попал в клуб.

– Что для Вас карате: религия, философия, мировоззрение?

– Это не религия, скорее вера в то, чем занимаешься. Мы стараемся придерживаться клятвы Додзе-кун, в которой есть такие слова: «Мы будем следовать нашим религиозным принципам и никогда не забудем истинную добродетель скромности». Клятва завершается словами: «Всю нашу жизнь через изучение карате мы будем стремиться выполнить истинное предназначение пути Киокушинкай».

Это внутреннее состояние, ни в коем случае не коммерция, поэтому я скептически отношусь к зарабатыванию в секциях карате. «Мы будем тренировать наши тела и сердца для достижения твердого непоколебимого духа», – так говорится в одной из заповедей. Поэтому, когда тебе тяжело, надо идти в зал, по-нашему «додзе» – «место, где ищется путь».

– Как карате помогает Вам в профессиональной деятельности?

– Основатель киокушинкай-карате Масутацу Ояма сказал: «Человек, идущий по Пути, берет на себя ответственность и никогда от нее не отклоняется. Такие люди всегда остаются молодыми». В жизни и работе это ответственность за то, что тебе дорого и близко, что обязывает быть требовательным к себе и к другим. Этому и учит карате.

Беседовала Полина РОМАНОВА

Фото автора