Про Добрыню Никитича да Чурилу Плёнковича
Уроженец города подводников Александр Маточкин сохраняет традицию северного сказительства
«В чем же и сказывать былины с Печоры, как не в усть-цилемских чулках?» – ответил на мой вопрос о «форме одежды», в которой вышел к слушателям во время встречи в Национальной галерее Республики Коми, фольклорист Александр Маточкин. Концертом ее назвать невозможно, да и выступлением сложно. Обычно это вечера-квартирники для небольшого круга поклонников русской старины. В галерее же случился аншлаг: более полусотни сыктывкарцев побросали дела, чтобы будним днем послушать ста́рины, которые мастер сказывать Александр Маточкин. Сохранялись они лишь в нескольких областях России, и дольше всего – на Печоре, в Усть-Цилемском районе Республики Коми.
Баско петь
В Коми Александр Маточкин был пять раз, причем последние два – в апреле и июне 2021-го. Дважды приезжал в 2015-м, а впервые побывал в Усть-Цильме в 2010-м. Былины с Печоры занимают примерно две трети его творчества, а знает он – ни много ни мало – около сорока ста́рин. А начиналось все в 2007-м, когда аспиранту-фольклористу надо было выбирать тему диссертации.
– Былины были распространены очагами, – рассказывает Александр Маточкин. – Мезенские отличаются от печорских, печорские от карельских, а карельские от беломорских. Поэтому, чтобы что-то осваивать, надо, чтобы оно не перемешивалось, – локальную специфику сохранять.
Сказитель говорит, что впервые настоящую русскую народную песню услышал в 20 лет. Начав петь в 1998 году в университетском ансамбле, Маточкин буквально влюбился в эти песни, стал разыскивать и разучивать. На первой кассете, которую ему дали в ансамбле, были записаны именно протяжные северные песни. Через 12 лет, обнаружив в Усть-Цилемском районе живых носителей традиций, был совершенно счастлив.
– Я приехал – и в каждой избе их поют, ну, какое чувство? Конечно, восторг, подъем, самыми счастливыми днями в жизни стала эта неделя. Когда я запевал эти песни, бабушки подхватывали. Марфа Андроновна Дуркина, с которой у нас есть совместная запись, говорила: «Баско у нас с тобой получается. У нас так не поют», – вспоминает Александр.
Дух древнего сказительства, по его словам, в Усть-Цильме буквально растворен в воздухе. Тут он нашел и записал протяжные песни, и о ста́ринах со «старинушками» сумел поговорить.
– Вот курьезный случай: былины – слово научное, и как раз на Пижме его не знают и употребляют как рассказы о домовых, о леших, водяных. О, говорят, мы былин знаем! У меня глаза на лоб. Все знают, что былины – это 60–70 строк. А это у них былички по-нашему, а былины – это ста́рины.
Там же учёный записал и плачи, удивляясь и радуясь, что устьцилемы не стесняются делиться сокровенным и плакать по родным. В 2015 он посвятил плачам отдельную экспедицию, откуда привез много аудио- и видеозаписей, до сих пор пока не изданных.
Не случайно говорят, что новгородская культура в Усть-Цильме словно законсервировалась и сохранилась лучше, чем где бы то ни было в России. Только вот раньше жили этим, а теперь приходится учиться сказывать. В этом смысле материальное наследие устьцилемов – знаменитые горочные костюмы, платки, сарафаны – сохранились лучше, чем ста́рины. «В костюмах сотни, а поют десятки», – поясняет Александр Маточкин.
С поклонниками во время выступления в Национальной галерее Коми.
Ни убавить, ни прибавить
Выбор сказителя пал на изучение и сохранение наследия печорцев отчасти оттого, что из 25 томов былин стотомного Свода русского фольклора, изданного Пушкинским домом, первые два тома были посвящены Печоре. «Бери и осваивай», – говорит сказитель. Кроме того, три «целиковых» былины печорских сказителей, устьцилемов Лагеева и Вокуева и Чупрова с Пижмы, еще в советское время вышли на пластинке и на тот момент были единственными озвученными ста́ринами, которые удалось найти исследователю.
– Я написал диссертацию, а в 2010 году, когда была очередная экспедиция университета на Мезень, я попросился на Печору. И меня отправили, – вспоминает Маточкин.
Куда податься питерскому фольклористу в два часа ночи в центре Усть-Цильмы, когда все закрыто? На улице он с рюкзаком да белая ночь, а больше никого.
– Пошел в сельсовет, сторож пустил переночевать. Утром поехал на Пижму на автобусе и водителю прямо и сказал, куда и зачем еду. А он и говорит: а у меня родители поют. И в тот же вечер было первое интервью и первые записи. Потом пошел в часовню, где поют, записал всю службу, потом с этими же бабушками из часовни пошел записывать песни. Вот так прошла первая неделя. Взяли меня, как Шурика из «Кавказской пленницы», на поруки, – о своем знакомстве с печорским наследием Маточкин рассказывает неспешно, с паузами, будто одну из ста́рин.
Вечер ста́рин на свечном заводе «Белый свет» в селе Ыб.
Готовую диссертацию у Маточкина так и не приняли, порекомендовав поменять стиховедческую концепцию на музыковедческую, и вот уже лет десять как он называет себя не исследователем и даже не собирателем, а сказителем, а свой уникальный промысел – «сказительским хожением», в XXI веке приобретшем новые черты. Теперь это сказительство городское, тогда как традиционно сказительство было уделом домашнего обихода. На Печоре сказителями были и мужчины и женщины, у поморов сказительство больше бытовало среди женщин, а в Карелии было преимущественно мужским занятием. Теперь же сказителей можно перечесть по пальцам одной руки, и Александр Маточкин – один из них.
– Закон сказительства один: ты не можешь от себя ничего добавлять и искажать. Если в былине звучит «цадо» (чадо), то и я начинаю цокать, – объясняет он.
Еще одна особенность ста́рин – их рождение в самый момент сказывания. Бывало, былины использовались как колыбельные, и сказителю говорили: «Ребенок-то заснул, зачем ты поешь?», на что сказитель отвечал: «Былина начата – былина должна быть закончена». Уважение к былине было незыблемым.
В каждой былине со своим мотивом, передававшимся от отца к сыну, была четкая структура и ритм, разбитый на 12 слогов в строке. Нет былины без зачина, а в ином зачине перечислялось до семнадцати богатырей. Есть былины балладного типа, большой популярностью пользовались героические былины. Известная былина, записанная от сказителя Никиты Ермолина в селе Трусово исследовательницей Натальей Колпаковой в 1956 году, бытует на Печоре с X века. Повествует она о детстве Добрыни Никитича. Матушка, пока не разрешилась от бремени, носила богатыря 10 месяцев. А батюшка его Микитушка до 90 лет оставался в силе. Была у него палица девяностопудовая и друзья, которые трое суток думали, как же назвать новорожденного богатыря. В шесть годков стал Добрынюшка похаживать да богатырские шуточки пошучивать: кого возьмет за руку – руки нет, за ногу – нога сломается, а кого поперек – живота нет. Былина в триста строк сказывается около получаса, но бывают ста́рины дольше – и по тысяче строк. Такие сказываются по полтора часа. Тут и ста́рины про Добрыню и Маринку, про его победу над Змеем, про Дуная Ивановича да Чурилу Плёнковича, про Дюка Степановича, о киевских да новгородских героях.
Большинство былин, что сказывает Александр Маточкин на своих хожениях, он выучил не по живым записям, а по текстам. Интерес исследователей к былинам заметно возрос в последние десятилетия, да только исследовать уже практически нечего.«По сусекам скребем», – говорит Маточкин.
– Когда было много сказителей, было мало собирателей, теперь много собирателей, да записывать некого. Удивительно, что редкие исследователи в свое время съездили да записали их, благодаря им у нас есть это наследие, – вздыхает сказитель и перечисляет имена тех, кто записал, сохранил и донес до потомков русскую старину: Ончуков, Астахова, Балашов, Колпакова…
Гаврила Васильевич Вокуев.
Еремей Провович Чупров и его сын Илларион Еремеевич.
Леонтий Тимофеевич Чупров.
Илья Чуркин.
По именам и голосам
Носители традиции сказительства уходят и ложатся в печорскую землю под кресты-голубцы с крышами. Всех их Маточкин помнит по именам и голосам: Гаврила Васильевич Вокуев, Никита Федорович Ермолин, Еремей Провович Чупров. Но традиция утрачивается. В июне 2019 года в Санкт-Петербурге трагически погиб третьекурсник Московского государственного института культуры из села Замежное Илья Чуркин. Его называли «надеждой Усть-Цильмы». Илья играл на музыкальных инструментах, пел, умел охотиться, вязать, мастерить одежду и костюмы, готовить еду и многое другое. Несмотря на молодость, он уже являлся заслуженным деятелем культуры Республики Коми и создателем коллектива «Невага». Еще до поступления в институт Илья по совету бабушки написал Александру Маточкину. Без малого семь часов записей с Ильей остались у исследователя в память о нем.
– Уникальный был человек. Такого погружения в старину, как у Ильи, больше я не знаю, он ведь все изучил, все впитал, вобрал, перенял от дедов. Но вот нет его – и таких больше нет. Ну, есть там ансамбль, но он бытового плана, а Илья жил этим и в этом. Если о ста́ринах говорить, то ста́ринщиков бытовых уже и нет. Если говорить об ансамблях, то они делают номер, рассказывают со сцены. Это совершенно не то, что записывал в 1901 году Ончуков – когда человек садился и десять былин по триста строк сказывал, – говорит Маточкин.
Остались редкие бабушки и Маточкин, который, по сути, нам же – северянам – рассказывает о нас, переводя с русского на русский густую и протяжную родную речь. Долгими зимними вечерами, и не только зимними, часто на охоте, на путине заводились ста́рины. В артель охотников, на промысел специально брали старичка-сказочника. Сейчас его заменяет телефон, приемник да бутылка. Раньше нужды в этом не было. Ну, для разгона, на праздниках да на свадьбе, два глотка бражки сделают – и весь день поют. Не было пьянства, уверяет Маточкин.
Александр Маточкин и сказитель Николай Чупров. Усть-Цильма, июль 2015 г.
– Дочь сказителя, 90-летняя Агафья Ниловна Сидорова из деревни Скитской рассказывала: вот праздник съезжий, приходили к батюшке братья, сядут и начинают петь ста́рину – в ряду других песен. Батюшку-то ее называли «патриарх всея Пижмы», он и книги хранил, вот от него тоже записали пару ста́рин, – рассказывает собиратель. – Сын сказителя Федул Никитич Ермолин рассказывал о своем отце – Никите Федоровиче Ермолине. Вот косьба, например, идет, в промежутке отдыхать сядут, и вот он затянет. «О, где-то пароход, говорят, затрубил», – шутят вокруг.Такой сильный голос у него был.
Сам Маточкин родился в окружении панельных домов и подводных лодок – в Североморске Мурманской области. Мама-художница привила ему вкус к прекрасному и интерес к старине: записывала за бабушкой вятские словечки. У отца – научный склад ума, всю жизнь он работал электриком. «Физики и лирики» слились в сыне-словеснике и исследователе. Сегодня Александр Маточкин живет в деревне Лысцево Тверской области. У него семеро детей, а у них – любимые сказки да ста́рины, которые снова и снова рассказывает «тятя», «древнерусский человек» Александр Маточкин.
Полина РОМАНОВА
Фото автора, Юлии ШУКТОМОВОЙ и из архива Усть-Цилемского краеведческого музея
