На Западном фронте во Франции

воевали в Первую мировую и наши земляки. Среди них был военный фельдшер Иван Жижев

Иван на позициях в провинции Шампань. 1916 г.

В ноябре этого года по инициативе Президента Франции в Париже прошел Форум мира, приуроченный к 100-летию со дня окончания Первой мировой войны. Во французскую столицу съехались главы государств и правительств многих стран мира. Среди них были руководители и стран-победителей в той войне, и тех государств, для которых Первая мировая закончилась поражением.

Участвовал в форуме и Президент России Владимир Путин. Будучи в Париже, он возложил цветы к памятнику воинам Русского экспедиционного корпуса, сражавшимся во Франции во время Первой мировой войны.

В составе этого корпуса были и воины из Коми края. А уроженец Усть-Сысольска Иван Жижев даже стал одним из героев телефильма «Большая война. Четыре судьбы», снятого французскими документалистами. В ноябре этот фильм, переведенный на русский язык, представил в Литературном музее Ивана Куратова в Сыктывкаре известный московский историк Борис Морозов. Именно от него авторы фильма узнали о судьбе Ивана Жижева, получили его фотографии и письма.

Сегодня о судьбе Экспедиционного корпуса русской армии во Франции опубликованы уже несколько книг, есть множество статей, доступен ряд документов. С помощью этих материалов мы и попытались восстановить боевой путь Ивана Жижева, о котором он сам оставил совсем немного свидетельств…

Русские и французы – братья по оружию. Крайний слева – Иван Жижев. Между прочим, денежное содержание русских офицеров превышало жалованье их французских коллег в 2-3 раза, а русские солдаты получали денежное пособие в 6-7 раз больше французского рядового. Жалованье русским военным шло из российской казны.

На помощь союзникам

Когда началась война, уроженец усть-сысольского местечка Кируль учился в фельдшерской школе в Вологде. В армию его призвали в 1915 году. Служить Ивану предстояло военфельдшером, а вот на каком из фронтов, он и представить не мог…

Тогда же, на второй год войны, французы – союзники России по Антанте – запросили у царского правительства помощи в живой военной силе. И вскоре, в январе 1916 года, командование русской армии начало формировать 1-ю Особую пехотную бригаду для участия в боевых действиях на Западном фронте. В 1-й полк этой бригады и попал Иван Жижев.

Всего на первых порах для помощи союзникам решили сформировать четыре бригады двухполкового состава. 1-я и 3-я должны были отправиться во Францию, 2-я и 4-я предназначались для помощи сербам на Македонском фронте (там, между прочим, им предстояло сражаться и с «братушками»-болгарами, опрометчиво примкнувшими к враждебному России Тройственному союзу). Корпус насчитывал 750 офицеров и 45 тысяч солдат и унтер-офицеров.

Врачебный персонал 1-й Особой пехотной бригады. Иван Жижев – на первом плане справа. Фото из того самого альбома, о котором он упоминал в письме на родину. Альбом под названием «Через моря и океаны во Францию» был издан в Париже в 1917 году и распространялся в основном среди офицеров Русского экспедиционного корпуса. Фотографии, вошедшие в альбом, сделаны во время пути частей корпуса во Францию, в Марселе, лагере Майи и при отправке на фронт. Ивану Жижеву удалось переправить альбом в Усть-Сысольск. Уже в наше время этот экземпляр оказался у Б. Н. Морозова, который передал его в Российскую национальную библиотеку в Санкт-Петербурге.

Через моря и океаны

До Франции Ивану Жижеву и его бригаде пришлось добираться окольным путем. Как писал историограф Русского экспедиционного корпуса генерал Ю. Н. Данилов (его книга «Русские отряды на Французском и Македонском фронтах» вышла в Париже в 1933 году), «вследствие зимнего времени, препятствовавшего отправлению из Архангельска, бригада должна была следовать по железной дороге через Иркутск и Куанчендзы до Дайрена; далее же морем до Марселя. Таким образом, части бригады должны были совершить путь от Москвы кругом Азии до Марселя, расстоянием более 30 тысяч верст».

«Мои дорогие родители! Уже прошло две недели после нашего отъезда, – писал на почтовой открытке Иван Жижев. – На корабле нас часто фотографируют. Говорят, что для фотоальбома. Я постараюсь вам его выслать. С нетерпением жду приезда во Францию».

Удивительно, но и эта карточка, и следующие – с Западного фронта, доходили до далекого Усть-Сысольска. Как и обещанный альбом с фотографиями.

Конечно, в трудности морского перехода Иван Жижев родителей не посвящал. Между тем, русские войска уже с первых дней плавания оказались в крайне тяжелых условиях. Французы выделили для переброски бригады всего три парохода, что было явно недостаточно. Добавленные российские суда «Тамбов» и «Ярославль» положение не спасли, корабли оказались переполненными людьми и грузами. Невероятная скученность, недостаток свежей пищи и пресной воды, антисанитарные условия и тропическая жара уже вскоре привели к болезням среди солдат. Так что новоиспеченному военному фельдшеру, унтер-офицеру Ивану Жижеву, по всей вероятности, работы хватало.

Наконец, спустя почти два месяца, бригада прибыла в Марсель.

1-я Особая бригада на борту парохода «Латуш-Тревиль».

Во время торжественного марша в Марселе.

С цветами и винтовками

«Вот мы и в Марселе. Какой прием! Французы раздали нам букеты цветов, с которыми мы под музыку пройдем маршем. Какие здесь красивые женщины!» – восхищался в письме на родину Иван Жижев.

Впрочем, французы сразу же раздали русским солдатам не только цветы, но и винтовки. По взаимной договоренности, обеспечить экспедиционный корпус оружием и боеприпасами должна была французская сторона. А жители Марселя действительно восторженно встречали союзников из далекой России. Вот как описывал один из очевидцев эту встречу: «Пароходы один за другим медленно подходили к причалам. Все солдаты стояли на палубах. Звуки военного оркестра и приветствия многотысячной толпы смешались с громкими «ура» с пароходов. Оркестр исполнял «Марсельезу» и русский гимн, а толпы людей, стоявших в порту, с нарастающим ликованием кричали: «Да здравствует Россия!».

Восторг от встречи и желанный отдых после изнурительного пути длились недолго. Уже через три дня после высадки бригаду передислоцировали в военный лагерь Майи, в регион Шампань-Арденны. «Мои дорогие родители! С юга Франции мы уехали в Майи. Здесь нас обучают технике боя», – сообщал домой Иван Жижев. В лагере русским воинам предстояло овладеть французскими образцами вооружения – винтовками и пулеметами, научиться пользоваться противогазами и вообще пообвыкнуть в незнакомой стране. Это была, как сказали бы сейчас, настоящая «учебка». Занятия боевой подготовкой чередовались со смотрами, на которые приезжали высокие военные чины союзников и даже президент Французской республики Раймон Пуанкаре, оставшийся довольным бравым видом русских солдат.

После двухмесячной подготовки, в конце июня 1916 года, 1-ю Особую бригаду отправили на фронт. «Был воскресный солнечный день. Перед отъездом нас благословил священник», – упоминал в очередном письме на родину Иван Жижев. В составе 4-й французской армии русские войска заняли позиции неподалеку от Реймса. Первое время занимались в основном земляными работами по укреплению позиций – была поставлена задача сдержать возможное наступление германских сил. До осени шли позиционные бои. Атаки немцев чередовались с контратаками и дерзкими вылазками русских, во время которых особо отличались солдаты-разведчики. «Наши солдаты очень храбрые. А я горжусь тем, что лечу их», – отмечал в письме Иван Жижев.

Бои усилились осенью. 9 октября 1916 года Иван сообщал родителям: «Сейчас я на 1-й линии. Мы во французском укреплении и с нетерпением ждем, когда нас сменят соотечественники из 3-й бригады. Меня назначили работать в приемную, организованную прямо в форте. Это хорошо, учитывая количество раненых».

После четырех месяцев на передовых позициях 1-ю бригаду, наконец, отвели в тыл на отдых. Иван Жижев даже получил три дня отпуска в Париже.

Оказание первой медицинской помощи в окопах.

Санитарный отряд из экспедиционного корпуса за работой. Французское правительство передало в помощь русским войскам автомобили скорой помощи, передвижные операционные и машины рентгенографии.

Несмотря на потери

Наибольшие испытания выпали Ивану и всей 1-й Особой пехотной бригаде весной 1917 года. В апреле союзники предприняли масштабное наступление на Западном фронте, надеясь сокрушить истощенную долгими позиционными боями германскую армию. В этом наступлении 1-я Особая, действовавшая в составе 5-й французской армии, отличилась в боях у сильно укрепленного немцами селения Курси.

Несмотря на плотный артиллерийский и пулеметный огонь, залитые весенней водой и грязью траншеи, ряды проволочных заграждений, 1-му полку, где служил Иван Жижев, удалось овладеть первой линией германской обороны, а затем селением и замком Курси. При этом взять в плен более 600 солдат и офицеров неприятеля. Но и потери полка были очень большими – вышла из строя половина личного состава. В этом сражении был контужен, но «не оставил строя» и командир 1-й Особой бригады генерал Николай Лохвицкий. «В нашей бригаде почти тридцать санитаров, – пишет в эти дни Иван Жижев. – Несмотря на это, работы невпроворот. Солдаты сражаются мужественно, но раненых очень много. Они прибывают днем и ночью. Мы работаем без отдыха».

В приказе французского главнокомандующего генерала Робера Нивеля от 24 апреля отмечалось: «1-я русская Особая бригада, составленная из 1-го и 2-го полков, которая 16 апреля 1917 г., под энергичным руководством своего начальника генерала Лохвицкого, блестяще овладела назначенными ей предметами действий, довела свои усилия до конца, несмотря на большие потери, особенно в офицерском составе, и успешно отразила все неприятельские попытки, направленные к тому, чтобы вырвать у нее плоды ее успехов».

В целом апрельское наступление 1917 года не принесло союзникам ощутимого успеха. Французская армия потеряла, по разным подсчетам, от 118 до 187 тысяч человек.
Ну, а Ивану Жижеву, как и тысячам других воинов Русского экспедиционного корпуса, вскоре пришлось делать тяжелый выбор…

Лохвицкий Николай Александрович (1867-1933)
Генерал-лейтенант, командир 1-й Особой пехотной бригады Русского экспедиционного корпуса. С июня 1917 года — начальник Особой пехотной дивизии, в которую вошли все русские войска во Франции. До июля 1918 был командиром русской военной базы в Лавале, активно занимался созданием русского легиона. Вернувшись в Россию, участвовал в Гражданской войне на стороне белых. Эмигрировал в Китай, затем жил в Париже. Три его родные сестры вписали свои имена в историю русской литературы. Мария (Мирра) Лохвицкая – известная поэтесса, Елена – переводчица французской литературы, а Надежда Лохвицкая – автор рассказов и мемуаров под псевдонимом Тэффи.

Надоело воевать

После неудачного наступления во французских войсках усилились пацифистские настроения, велась пропаганда – устная и печатная – в пользу заключения мира. Сказывалось общее утомление войной, невиданные потери казались напрасными, боевые действия – бесперспективными. Среди русских солдат эти настроения усиливались тем более – вихри революционных событий в России доходили и до сражавшихся на Западном фронте.

В русских частях стали собираться солдатские митинги с призывами к неподчинению офицерам, к передаче власти выборным войсковым советам и комитетам. «Керенский переживал в России дни расцвета своей популярности, Ленин был уже в Петрограде и помещался в доме Кшесинской, а многочисленные агитаторы успешно действовали во Франции среди русских солдат, расшатывая остатки дисциплины и сплоченности экспедиционного отряда», – вспоминал в эмиграции о тех событиях военный прокурор при штабе 1-й Особой пехотной бригады Юрий Лисовский.

Русские бригады теряли боевой дух, дисциплина падала, и французское командование решило разместить их, сведя в одну дивизию, от греха подальше – в тыловом лагере Ля Куртин неподалеку от Лиможа.

Но от вынужденной бездеятельности в Ля Куртине разложение русских частей пошло еще быстрее, чем на передовой. Офицеры утратили всякую власть и влияние на солдат, в полках началось пьянство, солдаты стали досаждать местным жителям. Как вспоминал Лисовский, «улицы селения Ля Куртин представляли в это время необычное зрелище. Тысячи русских солдат разгуливали толпами от одного погреба к другому, без конца уничтожали вино и коньяк и напивались до бесчувствия». Грешили неумеренной выпивкой и некоторые офицеры. Многих местных это, кстати, вполне устраивало: от продажи винных запасов русским военным они получали неплохой доход.

Вернуться в Россию Ивану Жижеву удалось в 1919 году морским транспортом в Архангельск. Он был призван в Красную армию, служил в Котласе начальником санитарного пункта. Ивану Михайловичу довелось участвовать еще в двух войнах – Советско-Финляндской и Великой Отечественной. Военврач Иван Жижев лечил раненых в Сталинградской битве и при взятии Берлина. Свою четвертую войну он закончил майором медицинской службы и кавалером ордена Красной звезды.
В мирное время И. М. Жижев работал в Сереговском санатории, в 1934-1939 гг. – заведующим терапевтическим отделением Республиканской больницы в Сыктывкаре. После 1945 года жил в Москве, более 20 лет проработал врачом-рентгенологом московской поликлиники №34. Умер в Москве в 1959 году. На снимке: И.М.Жижев с коллегами. 1930-е гг.

Прощай, оружие

Какая бы разгульная жизнь ни была в лагере, большинство солдат выражало твердое желание вернуться в Россию. Но было и немало сторонников продолжения службы во Франции. Между воинами, остававшимися верными союзникам, присягнувшими Временному правительству, и «неверными», не желавшими подчиняться никому, начались столкновения. «Верных» перевели в другой лагерь близ Бордо, а «неверных» оставили в Ля Куртине. В центре Франции оказалась полностью деморализованная «русская вольница» из девяти тысяч солдат, к тому же хорошо вооруженная. Из Петрограда командованию корпуса шли грозные депеши с требованием навести в этой вольнице порядок, но как это сделать, никто не знал.

Наконец, представитель Ставки Верховного командования и Временного правительства во Франции генерал Михаил Занкевич решился на силовой вариант. Верные Временному правительству русские подразделения, в основном из недавно прибывших во Францию, с помощью артиллерии и французских жандармов (которые, впрочем, в бой не вступали) заняли Ля Куртин. Точные цифры погибших при штурме не может назвать никто. Местные жители не пострадали, их заблаговременно эвакуировали.
Зачинщиков бунта (в работах советских историков и мемуаристов эти события подавались как восстание революционных солдат) арестовали и поместили во французские «места не столь отдаленные».

Обеспечить репатриацию всего бывшего экспедиционного корпуса в тот момент не могли ни Франция, ни Россия. Поэтому русским солдатам и офицерам предложили три варианта на выбор: пойти либо в рабочие роты, своего рода «стройбаты» во Франции, либо на добровольную службу в частях французской армии, либо… А вот третий вариант касался тех, кто ни работать, ни служить «империалистам» не хотел вовсе. Их в принудительном порядке отправили в Северную Африку на фактически подневольные работы.

Жизнь русских солдат в Алжире, по многочисленным воспоминаниям, мало отличалась от положения военнопленных. Вернуть их на родину удалось только к концу 1920 года.

Но мы забыли про Ивана Жижева… Участвовал ли он во всех этих событиях, на чьей стороне, и какой выбор сделал? Борис Морозов пояснил, что таких данных у него нет. Но можно предположить, что военфельдшер просто исполнял свой долг солдата и медика – лечил раненых и больных.

Памятник воинам Русского экспедиционного корпуса в Париже.

В составе Экспедиционного корпуса русской армии во Франции служили и другие воины из Коми края. В различных источниках упоминаются
А. Г. Надуткин, С. М. Рочев, Е. И. Турубанов, А. Ф. Ванеев, Д. А. Попов, Савин, Третьяков, Фомин, Чукичев и другие. Интересные воспоминания о службе во Франции оставил уроженец деревни Карвуджем Савва Михайлович Тебеньков (25 января 2014 г. опубликованы в краеведческом выпуске «Дым Отечества», выходившем тогда в газете «Республика»).

Ирина САМАР,
Евгений ХЛЫБОВ

Благодарим за помощь в подготовке публикации сотрудников Национального музея РК, старшего научного сотрудника Института славяноведения РАН Б. Н. Морозова.