Был графом Данилой, сейчас барон Зетта

Заслуженный артист России Александр Байрон:
«Годы работы в Сыктывкаре считаю лучшими»

Осенью 2021 года на сцене Театра оперы и балета Республики Коми в Сыктывкаре впервые прошли гастроли Санкт-Петербургского государственного театра музыкальной комедии.
В оперетте «Лето любви» был занят Александр Байрон – бывший солист Театра оперы и балета Республики Коми. В 1990-х годах он исполнял ведущие партии практически
во всех шедших тогда спектаклях. Местная публика его до сих пор любит и рада каждой с ним встрече. Возможности поговорить с Александром Евгеньевичем мы упустить не могли….

«Баян мы купить не можем»

– Вы пришли в профессию певца далеко не сразу. Как это было?
– Да, не сразу. А музыку любил с детства. В 1969 году я пошел в первый класс, и в том же году в городе Пустошка Псковской области, где родился и прожил первые 17 лет, открылась музыкальная школа. Матушка нас с братом сразу же туда записала. Вообще нас, детей, у родителей четверо, но тогда были только мы с братом, он на два года меня старше. Мы прошли прослушивание, и нам сказали, что можем заниматься. Только на каком отделении? Выбор был невелик: фортепиано или баян. Ни того, ни другого у нас не было, но пошли на баян.

Проучились мы там месяца три, а потом нас забрали. Школа была платной: 12 рублей в месяц с человека, 24 – за двоих. Никакой скидки за то, что учатся два ребенка из одной семьи, не было. И баяна у нас не было. Точней, баян в нашей большой пустошкинской семье был – немецкий, трофейный, привезенный еще дедом из Германии после войны. Он был для взрослых – когда я, семилетний, ставил его на колени, он закрывал меня. И тяжелый! Короче, детям играть на нем было нельзя. А педагоги уже стали задавать упражнения, надо было делать их дома на инструменте. А у нас его нет, и купить невозможно. После жирного-жирного кола в дневнике мама сказала: «Нет, ребята. Баян мы купить не можем, и платить 24 рубля в месяц, чтобы вы получали колы, мы с отцом не хотим». На этом наше обучение и закончилось.
Но музыку я продолжал любить, у нас дома крутились всевозможные пластинки. У нас тогда и телевизора не было, он только в 1972 году появился, стоил 200 рублей – две месячных родительских зарплаты. А по радио чаще всего крутили эстраду. Вот таким было мое начальное музыкальное образование.

Как-то на уроках НВП я почувствовал, что голос стал меняться, мутировать – что-то там завибрировало. Природа дала восприятие музыки – и куда его денешь, это в тебе живет. А тут еще и голос добавился. И я стал подумывать о музыке… Но после 10-го класса я уехал в Питер и поступил в ПТУ на токаря-универсала. Год учусь – все нормально, а потом чувствую: тянет, и все, хочу научиться петь, хочу! ПТУ я окончил в 1980 году – из-за Олимпиады нас специально отпустили пораньше и отправили подальше из города. Я устроился по специальности на военное предприятие – «почтовый ящик». Год проработал и решил попробовать попасть в музучилище при консерватории имени Римского-Корсакова. Хотя надо мной висел дамоклов меч армии, да и на предприятии отпускать не хотели – им нужен был токарь, тем более что я там неплохо себя проявил. И я пришел, на трясущихся ногах, в это училище. Меня послушал пожилой профессор, он предложил зайти через недельку, когда придет завотделением и меня посмотрит. А из репертуара у меня был только романс «Я встретил вас» – и то к нему даже нот не было. Пришел я через недельку, завотделением тоже меня послушала и спросила: «Молодой человек, вас, наверное, осенью в армию заберут?» – «Да, наверное». – «Приходите-ка вы после армии!». Я с радостью согласился.
Отслужил два года, как положено. Служил в Новосибирске, отдельном ремонтно-строительном батальоне. Когда демобилизовался, вернулся в Питер, на тот же завод.

«Оперетта мне даром была не нужна»

– А как же музучилище?
– А ничего же нет за душой! Я подумал, что надо делать репертуар. А где и как его делать? Я один, помощников нет. И пошел в ДК им. Горького неподалеку от моего завода, сейчас это Дворец искусств Ленинградской области. В советское время при дворцах культуры было много самодеятельных коллективов. Там был народный коллектив «Вокальная студия», и я подумал: «Вот это то, что мне надо!». Мастер, которая меня послушала, сказала: голос у этого мальчика есть, можно с ним работать. Зацепился за эту студию, какой-то репертуар получил. Через год, в 1985-м, попробовал поступить в консерваторию и даже прошел на второй тур. Но после него меня, конечно, смели. Поступил только на третий раз, в 1987 году. К тому времени я был уже женат, мы с Натальей ждали первого сына… Помогло то, что я третий год подряд поступал – одни и те же люди меня видели. И в том же году в консерваторию из театрального института перевели отделение музыкальной комедии, благодаря чему в консерваторию был расширенный набор. Я попал в него… и так стал певцом.

– Попали на отделение музыкальной комедии?
– Да, но не хотел туда ни в какую! Поступал на вокальное отделение – хотел учиться только там. А музыкальная комедия, оперетта, мне даром не нужна была – на мой взгляд, дешевое искусство, какое-то труляля-труляля. А опера, классические романсы – это да, серьезно. Для меня было главным содержание. И даже потом, когда я все-таки стал петь оперетту, особенно Кальмана, старался делать там все по-настоящему, чтобы образ не был пустым.
Правда, меня все-таки зачислили на музкомедию – видимо, волею судеб. Но все годы учебы я отбрыкивался руками и ногами – и на последнем семестре меня перевели на вокальное. Так что закончил я как вокалист, у меня в дипломе – «оперный и концертный певец».

– Это правда, что получением профессии Вы во многом обязаны своей супруге?
– Наталья и привела меня в вокальную студию. Она там концертмейстером подрабатывала и была первой, кто меня там встретил. Так мы с ней и познакомились. Никто тогда не думал, что мы станем мужем и женой. Но именно благодаря Наталье я и в консерваторию поступил – она меня подготовила.

– Еще студентом, в 1991 году Вы проехали по Европе с постановкой оперы «Травиата»…
– Да, это было почти случайно – меня пригласили в польскую постановку, я пел Жермона. Поляки не от хорошей жизни тогда колесили – они денежку зарабатывали. И тот случай, кстати, получил неожиданное продолжение. У нас в театре музкомедии есть замечательная приглашенная солистка польского происхождения Катажина Мацкевич. Она из Вроцлава, и ее педагог – Иоланта Жмурко, с которой я как раз ездил тогда с «Травиатой» по Европе. Мир очень тесен!

 

«Сыктывкар?
Конечно, едем!»

– По окончании консерватории Вы сразу приехали в Сыктывкар?
– Сразу. Дело было так: в ту польскую постановку меня пригласили, вероятно, с подачи Ирины Кустовой из оперной студии консерватории. Она же, насколько помню, ставила в Сыктывкаре как художник «Евгения Онегина». Тогда из сыктывкарского театра уехал баритон Сергей Счеснович, и в преддверии премьеры в 1991-м театр остался без заглавного героя. Вероятно, с подачи Ирины Кустовой главный режиссер и худрук театра Ия Петровна Бобракова пригласила меня в Сыктывкар. Онегин у меня уже был в репертуаре – я пел его в оперной студии. И я приезжал сюда на спектакли – пел их поочередно с Татьянами – Еленой Лагодой, Натальей Крылосовой… Как потом мне Ия Петровна говорила, во время учебы они меня на постоянную работу не приглашали, потому что хотели дать спокойно доучиться. А я, конечно, мечтал остаться в Питере. Но меня не взяли ни-ку-да!
И вдруг в конце сентября или начале октября мне звонят и приглашают в Сыктывкар спеть Онегина, а о дальнейшей работе, сказали, поговорим. Возвращаюсь я домой, говорю жене: «Так и так, предлагают работу, хорошую зарплату, едем?». Она практически не думала: «Конечно, едем!». Я ж без работы в Питере сижу, а у нас двое маленьких детей. И уже 30 октября мы всей семьей, с вещами приехали в Сыктывкар. Ну и… «застряли»! (Смеется.)

– Это «застревание» вылилось у Вас в очень продуктивные годы…
– Очень продуктивные! Жизнь показывает, что это, наверное, были самые лучшие годы. Потому что многое из того, что мы с Наташей тут исполнили, потом в Питере уже не случилось – это касается и театральных работ, и камерной музыки. Говорю мы, потому что куда я без жены – она половинка всех трудов, я без нее ничего не смог бы сделать. Потом, тут остались приятели, друзья. Большинство друзей у нас – из Сыктывкара, в Питере уже такого не было. И в Коми было ощущение востребованности, что ты нужен. Наталья тут в разное время работала и в театре, и в филармонии, и даже немножко в училище искусств. Меня, кроме работы в театре, тоже часто приглашала филармония, а сколько еще было отдельных проектов и выступлений! Очень хорошие воспоминания остались у нас о Сыктывкаре!
– Почему все-таки уехали в Питер?
– Так мы же изначально настраивалась поработать тут немного – может, год, от силы два. А потом, думали, в Питере наладится – и вернемся в родной город, он тянул к себе. Даже для меня он стал своим, там очень много моих родственников – живых и уже погребенных, которых даже не знаю. И меня всегда тянуло в Питер. О Наталье и говорить нечего – она коренная петербурженка.
– Мне, и наверняка не только мне, Вы всегда казались человеком столичным, причем не московским, а именно петербургским. Настоящий Евгений Онегин с «брегов Невы».
– Мне Москва и сейчас не нравится, хотя местами она восхищает, особенно изменилась в последние годы.
– Зато там на сцене МХАТа играет Бузова – а в Питере разве можно такое представить?!
– Увы, теперь можно… Времена изменились.

Конечно, сейчас в Питере по-разному складывается обстановка. Иногда разговариваем с женой и думаем: может, и зря уехали из Сыктывкара, лучше бы здесь остались… Но это так – бывает, накатывает… Потому что у нас тут все было, но в карьере хотелось большего. И в театр музкомедии я попал очень удачно и легко – никакого кастинга, минимальное прослушивание, хотя и его худрук театра Александр Белинский не хотел делать. И у меня в Питере были очень хорошие роли – и в музкомедии, и в «Зазеркалье».
– В детский музыкальный театр «Зазеркалье» Вы тоже устроились сразу после переезда?
– Нет, с 2002 года. И там с моим участием за шесть лет было шесть серьезных постановок. Все началось с «Богемы», потом «Порги и Бесс», «Сверчок на печи», «Любовник Мельпомены», «Летучая мышь»… Пел двух злодеев в «Сказках Гофмана». И «Джанни Скикки» – за эту роль у меня была первая питерская награда – приз зрительских симпатий Санкт-Петербургского общества зрителей «Театрал».

«Хотелось бы
и в кино сняться»

– Выходит, Вы в Сыктывкаре работали всего-то шесть лет – с 1992 по 1998 годы. А было ощущение, что лет десять или пятнадцать, настолько много всего было с вашим участием.
– Ну, я еще приезжал сюда петь спектакли из Питера – и на фестивали, и не только. В сезон 1999–2000 особенно часто. И в филармонии несколько концертов спел. Наше сотрудничество с театром в Сыктывкаре окончательно прекратилось в 2005 году.
– Разве? Помню, еще в 2009 году Вас приглашал на первый певческий поединок «Зарни колипкай» (Золотой жаворонок) народный артист Коми Алексей Моисеенко.
– Да, то был крайне неудачный мой приезд! Я был очень уставший – с самолета, в тот же день репетировали на сцене, а на следующий день просыпаюсь и чувствую – нет сил. Предстоит большое шоу, надо петь и соревноваться, а ты как будто сдулся. И нужна безумная концентрация, а вокруг-то все подходят, разговариваешь с одним, другим, третьим. Как тут сосредоточишься! Так что с моей стороны это был провал. А Леша, царствие ему небесное, давно мечтал о дуэли и хотел доказать свое превосходство – он это сделал, молодец! Он, конечно, был невероятным талантом. И то, что он только в Сыктывкаре себя показал – это неправильно. Как-то на «Сыктывкарса тулыс» я пел с ним «Кармен» – он Хозе, я Эскамильо. И передо мной стоял выдающийся тенор! Который всю жизнь пел баритоном. Это был такой Хозе! Так в столицах не поют. Он был неординарным человеком…

– Вы подсчитывали число всех сыгранных Вами ролей?
– В целом – больше 50 спектаклей, в которых я принимал участие и в Сыктывкаре, и в музкомедии, и других театрах. Плюс спектакли, в которых вначале играл молодого героя, а сейчас персонажа постарше. Например, «Сильва» – был Эдвином, теперь Ферри, «Веселая вдова» – был графом Данилой, сейчас барон Зетта… В основном, конечно, это оперетты. Но и опер у меня около 18. Плюс очень много камерной музыки – мы с Натальей подготовили целый ряд хороших программ. И это было в основном в Сыктывкаре…
– А что Вам в Вашей сегодняшней фактуре и самоощущении хотелось бы сыграть, спеть?
– Честно говоря, я об этом не думал… Хотелось бы стремиться к хорошему литературному материалу или поработать с хорошим режиссером. А какая роль, уже не так и важно. Конечно, хотелось бы и в кино сняться, и там и сям, и получить за это много денег, и купить дом за городом! Это хочется, да.
– Мечтаете о доме за городом?
– Так на пенсии лучше всего за городом жить! А я вообще-то уже седьмой год как пенсионер.

«Моя фамилия –
не псевдоним!»

– Вас наверняка часто спрашивают, откуда у Вас такая фамилия.
– Спрашивают, конечно. Версий несколько, и каждый раз на этот вопрос я давал разные ответы. В Питере на нас лет 10 назад вышли еще одни Байроны, глава той семьи – Генрих Васильевич. Он по профессии инженер, а на пенсии занялся фамильной генеалогией. И у него даже две версии, откуда в Питере появилась наша фамилия. Первая – что такой человек пришел с войсками Наполеона в 1812 году и участвовал в сражении на территории нынешней Беларуси, был ранен и остался там жить. Потому что именно там остались его потомки – гнездышко Байронов. В Беларуси есть местечко Клястицы – там на самом деле было сражение наполеоновских времен. Вторая версия, еще более ранняя – что в начале XVII века, когда закончилось Смутное время и воцарились Романовы, они набирали себе на службу иностранцев. И какой-то Байрон был приглашен служить при дворе. Но то, что фамилия у меня настоящая, а не псевдоним – это правда. Отец того самого лорда и поэта Джорджа Байрона, как известно, был гуляка, бросил семью и перебрался во Францию. Это было после 1788 года. Он был офицером армии и вполне мог прийти с войсками Наполеона. Так что, может, мы с ним и в дальнем родстве… Но вообще Байронов в России довольно много – говорят, они есть в Москве, Ялте, Николаеве, Астрахани…
– На стене вашей страницы «ВКонтакте» время от времени появляются замечательные, одновременно философские и лирические, стихи. Подписаны они «N.N.». Не вашего ли пера?

– Нет, не моего – Натальи Никифоровой. Просто автор стесняется публиковать их на своей странице, а на моей публикует. Но я имею к этому автору самое близкое отношение: Наталья Никифорова – моя жена, эту фамилию она носила до замужества. И большинство этих стихов были написаны очень давно – лет 40 назад, еще до нашего знакомства. Они мне тоже очень нравятся, и мы решили публиковать их на моей страничке. Может, кому-то тоже они понравятся. Наталья гораздо развитее меня, умнее и мудрее. Просто выдающийся человек!
– Какими Вы спустя столько лет нашли Сыктывкар, местную публику?
– Город, конечно, сильно изменился, много чего понастроено. По крайней мере в центре – окраин я не видел. Мне кажется, где-то даже беспорядочно – думаю, архитекторы не совсем правильно себя повели, стиля нет. А зритель всегда остается прекрасным, потому что идут те, кто хочет это увидеть и услышать. Никого же силком на спектакль не тащат.
– Ну не всегда! Помню случай из вашего сыктывкарского периода. Шел «Евгений Онегин»с полным залом школьников, явно «согнанных» в театр. Вы пели Онегина, Елена Лагода – Татьяну. «Детки» в зале вели себя безобразно настолько, что в определенный момент Вы отказались продолжать спектакль, он завершился раньше времени…
– Это был исключительный случай, единственный в моей жизни. Больше даже близко такого не было. Что-то подобное, наверное, бывает в жизни каждого артиста. Это случилось – и случилось. И я думаю, тогда все меня поняли. В том числе и школьники, бывшие в тот вечер на спектакле. Они ведь тоже не сильно виноваты: их «пригнали» обязаловкой, они сами в театр не хотели. Значит, не надо детей «гнать». Так что тут и взрослые немножко просчитались. У нас в театре музкомедии тоже, бывает, школьников приглашают. Они приходят, слушают очень внимательно и ведут себя вполне прилично.

«Юбилей отмечу
в своем кругу»

– В июне 2021-го Театр оперы и балета Коми в честь 100-летия республики был на гастролях в Санкт-Петербурге и выступал как раз на площадке театра музкомедии. Какие впечатления у вас остались после его спектаклей?
– Самые прекрасные! Балет «Яг-Морт» я не смотрел, но Наталья видела, и ей очень понравилось, очень! А так нам обоим больше всего понравились «Сказки Гофмана». Я был поражен! Тем более что этот спектакль идет на французском языке. Поразило и фонетическое звучание, и то, как артисты справлялись с партиями. Понравились все солисты! И Никлаус – Яна Пикулева, и Антония – Иране Ибрагимли. А Анастасия Морараш (кукла Олимпия) оставила впечатление просто мировой певицы. И постановка очень неплохая! Это было просто здорово, на самом высоком уровне. А вот «Принцесса цирка» понравилась мне меньше – просто в силу того, что оперу люблю больше, чем оперетту. Но костюмы в «Принцессе цирка» просто замечательные, с великолепными придумками!
– В июле 2022 года у Вас будет юбилей. Планируете его как-то отпраздновать?

– Мы еще ничего по этому поводу не решили. Возможно, соберемся в кругу семьи, сядем за стол, поднимем по рюмочке – и все. Может быть, в театре уже будет отпуск, и мы в этот день будем где-то в лесу. В нашем театре люди, которые отвечают за юбилеи, уже предлагали мне отметить круглую дату вместе со зрителями. Я отказался – праздновать хочется только в своем кругу.
Понимаете, все эти юбилеи чреваты всякими словами. Не могу сказать, что неискренними, но по-всякому бывает. Не хочу выслушивать приятные слова по случаю. Лучше я их буду слушать в течение всей своей жизни. А специально выбирать для этого день… Мне, во всяком случае, это не надо.
– А что Вас в жизни радует, повышает настроение?
– Природа! Выезжаешь куда-нибудь на родину – грибы-ягоды, просто созерцание, и это замечательно. Мои родители, слава богу, живы – навещаем их в Пустошке. Любим путешествовать по России на машине, узнавать родную страну. Радуют успехи, особенно детей.
– Что пожелаете своим зрителям?
– Сиюминутное пожелание – оставаться здоровыми, избежать новой заразы. А так любителям театра хочется пожелать, чтобы они не разочаровывались в том, что любят. Чтобы любовь к театру сохранялась в их душах. Потому что, в конце концов, для кого мы все это делаем? Для людей, которые любят театр!

Беседовала Ирина САМАР

Фото из архива
Театра оперы и балета РК,
Театра музыкальной комедии
и личного архива А.Байрона.

Александр Евгеньевич Байрон
родился 2 июля 1962 года в городе Пустошка Псковской области. В 1992 г. окончил Ленинградскую консерваторию им.Н.А. Римского-Корсакова. В 1989-1992 годы – солист оперной студии при консерватории, в 1992–1998 годы – солист Государственного театра оперы и балета Республики Коми, с 1997 года – солист Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии. В 2002–2008 годах также работал в Санкт-Петербургском детском музыкальном театре «Зазеркалье».
Заслуженный артист Республики Коми (1995), Заслуженный артист Российской Федерации (2007).
Лауреат высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой софит»: в номинации «Лучшая мужская роль в оперетте и мюзикле» – за исполнение роли Феджина в мюзикле Л. Барта «Оливер» (2011), в номинации «Лучший исполнитель мюзикла» – за исполнение роли Хиггинса в спектакле Мариинского театра «Моя прекрасная леди» Ф. Лоу (2012)