От Дворца Советов к первым «хрущевкам»
Инженер и ученый Николай Морозов работал над грандиозными проектами сталинской эпохи
Талантливому ученому и инженеру Николаю Морозову, уроженцу коми села Межадор, довелось стать участником грандиозных проектов, ставших символами сталинской эпохи – так и не построенного Дворца Советов и мухинской скульптуры «Рабочий и колхозница». Он же стал одним из родоначальников крупнопанельного домостроения, развернувшегося во времена Хрущева.
У инвалида Первой мировой войны Виктора Яковлевича Морозова было шесть сыновей. Чтобы дать им хорошее образование, он сделал все возможное, даже переехал с семьей из Межадора в Усть-Сысольск. И – добился своего. Все шестеро состоялись в своих профессиях, прошли войну и остались живы.
Семья Морозовых. Усть-Сысольск, 1926 год.
Старший сын Александр, например, сделал блестящую карьеру – стал профессором Московского лесотехнического института, автором учебников по теплотехнике и теплоснабжению предприятий лесной и деревообрабатывающей промышленности. Что касается Николая Морозова, то он, получив в сыктывкарской профшколе специальность столяра-токаря по дереву, поступил сначала в Нижнем Новгороде в строительный техникум, а затем сразу на третий курс Горьковского инженерно-строительного института. И в 1936 году, будучи студентом-дипломником, начал работу на строительстве Дворца Советов в Москве.
Николай Морозов в студенческие годы.
Ради этого грандиозного проекта большевистская власть взорвала Храм Христа Спасителя. Стоэтажный дворец высотой 420 метров, по задумке архитектора Бориса Иофана, должна была венчать стометровая статуя Ленина. Для осуществления этой крайне сложной затеи при Управлении строительства Дворца Советов был создан отдел металлоконструкций, куда и попал студент выпускного курса Николай Морозов. Ему определили один из самых сложных участков работы – создание каркасной конструкции, на которой будет стоять памятник. Студент Морозов предложил новое конструктивное решение – вместо клепки использовать литые кольца. Борис Иофан идею одобрил, и «Конструкция статуи Ленина над Дворцом Советов» стала дипломной работой Николая Викторовича. Об авторе идеи написала «Комсомольская правда».
Проект так и не был осуществлен – помешала война. Но еще до ее начала Борис Иофан пригласил молодого инженера в конструкторское бюро, готовившее для Всемирной выставки в Париже 24,5-метровую скульптуру Веры Мухиной «Рабочий и колхозница».
Николай Морозов (крайний слева) с группой рабочих и специалистов на сборке монумента «Рабочий и колхозница».
По рассказу Бориса Морозова, сына Николая Викторовича, это конструкторское бюро представляло из себя своего рода «шарашку», где его сотрудники день и ночь работали над воплощением еще одного грандиозного замысла. В конце марта 1937 года скульптуру распилили на 65 частей и на 28 вагонах перевезли в Париж. Вместе с этим грузом во французскую столицу приехала группа рабочих и четырех инженеров, среди которых был и двадцатипятилетний Николай Морозов. За 11 дней «Рабочего и колхозницу» заново смонтировали на вершине советского павильона. Скульптура оказалась прямо напротив орла со свастикой, венчавших павильон гитлеровской Германии.
На Парижской выставке советская скульптура оказалась прямо напротив павильона гитлеровской Германии.
Одновременно с «Рабочим и колхозницей» Николай Морозов, опять же по приглашению Бориса Иофана, участвовал в проектировании скульптуры «Рабочий со звездой» Вячеслава Андреева для Всемирной выставки в Нью-Йорке 1939-40 годов. Однако в Америку он уже не поехал – его призвали в армию.
Служил Николай Морозов в Забайкальском военном округе и строил военные аэродромы в период боев с японцами на Халгин-Голе. А в июле 1941 года добровольцем ушел на фронт, служил сначала инженером в саперной роте 5-й Фрунзенской дивизии народного ополчения, а затем в 119 отдельном строительном батальоне 33-й армии. В октябре 1941 года батальон попал в окружение, и после двух недель скитаний, раненный в руку, потерявший очки (от сильной близорукости) Николай Викторович попал в плен.
Три раза Николай Морозов пытался бежать, пока не оказался в тюрьме города Магдебурга. Но и оттуда ему с товарищами удалось уйти во время бомбежки и две недели прятаться в развалинах до прихода американских войск.
– Сначала американцы сказали им: «Делайте, что хотите», – рассказывает Борис Морозов. – А потом их стали собирать, чтобы выдать нашим. Но они поняли, что если их выдадут американцы, то это будет не лучший вариант. И они сами переплыли через Эльбу к советским войскам. Это их спасло.
Как бывшего пленного, Бориса Морозова проверяли особисты, но ему удалось доказать, что неоднократно бежал из немецкого плена. Таким образом удалось избежать уже советского лагеря. Морозову вернули офицерское звание, и он еще год командовал немецкими пленными, строившими дороги в Молдавии.
После демобилизации Николай Морозов поступил в аспирантуру Академии архитектуры СССР и свою кандидатскую диссертацию посвятил исследованию устойчивости, жесткости и прочности железобетонных панелей. Идеи, изложенные в ней, дали толчок развитию крупнопанельного домостроения. Морозов вспоминал, как на заседании Московского горкома ВКП(б) ему удалось убедить Н. С. Хрущева в перспективности этого метода, особенно в условиях послевоенной разрухи. И в начале 1948 года в Москве на Соколиной горе был возведен первый четырех-этажный дом каркасной конструкции с заполнением стен крупными панелями. В 1951 году вместе с другими родоначальниками панельного домостроения архитектором Василием Светличным и инженером Виталием Лагутенко (кстати, дедом Ильи Лагутенко, лидера группы «Мумий Тролль») Николай Викторович Морозов был удостоен Сталинской премии III степени.
В 60-е годы прошлого века Николай Морозов, защитив докторскую диссертацию, возглавил Научно-исследовательский институт строительной физики ограждающих конструкций. Правда, через какое-то время после конфликта с работниками райкома партии, постоянно требовавших отправлять ученых на уборку картофеля или в помощь подшефному колхозу, он вынужденно перешел в Центральное НИИ строительных конструкций им. В. М. Кучеренко. Там возглавил отделение прочности крупнопанельных и каменных зданий.
В 1980 году накануне Московской Олимпиады, когда впервые за многие десятилетия власти занялись реконструкцией Кремля, возглавляемому Морозовым отделению поручили исследовать прочность фундамента. Это была непростая задача. В частности, из-за проблем с фундаментом стали разъезжаться стены Арсенала, где располагаются казармы Кремлевского полка. Николай Морозов консультировал спешно созданную по этому поводу комиссию, фундамент укрепили, разрушения стен удалось избежать.
По словам Бориса Морозова, на первый взгляд Николай Викторович был типичный математик, суровый, погруженный в расчеты. Однако еще в молодости он в специальной тетрадке писал стихи, а на полях рисовал портреты своих знакомых. А в 60-е годы и вовсе увлекся живописью.
Живописные работы Николая Морозова. Снизу – автопортрет.
За год до смерти Николай Викторович побывал на родине, посетил Сыктывкар и село Межадор. А умер он от сердечного приступа во время одного из совещаний в 1981 году. Его сын Борис Николаевич известен как историк, археограф, источниковед. Работает старшим научным сотрудником Института славяноведения РАН. В нашей республике его знают как исследователя древних рукописей, связанных с народом коми. Интервью с ним выходило в «Регионе» в марте прошлого года. При активном участии Бориса Морозова в Национальной галерее Коми в декабре 2017 года прошла выставка «Автопортрет на фоне символов эпохи», посвященная Николаю Викторовичу Морозову, со дня рождения которого в прошлом году исполнилось 105 лет.
Игорь БОБРАКОВ
Фото предоставлено Национальной галереей Республики Коми
Дворец Советов
Так и неосуществленный грандиозный строительный проект в Москве, работа над которым велась в 1930-е годы. Впервые идею Дворца Советов озвучил Сергей Киров на I Всесоюзном съезде Cоветов. По замыслу этого государственного деятеля, во Дворце необходимо разместить государственные органы, проводить съезды и собрания. Кроме того, там каждый рабочий и крестьянин мог бы найти все, что требуется для расширения его кругозора.
Изначально предполагалось, что Дворец Советов станет архитектурной доминантой новой Москвы. В конкурсе на лучший проект участвовали самые именитые архитекторы, но победила работа Бориса Иофана, Владимира Щуко и Владимира Гельфрейха. Их проект предполагал возведение самого высокого (420 м) здания в мире, венчать которое должна грандиозная статуя Ленина.
Дворец Советов намеревались возвести на месте храма Христа Спасителя, который, дабы расчистить территорию для большевистского гиганта, 5 декабря 1931 года взорвали. Однако завершить грандиозный проект помешала Великая Отечественная война. Из подготовленных к монтажу дворца металлических конструкций были изготовлены противотанковые ежи для обороны Москвы. Примечательно, что стальные конструкции Дворца Советов были демонтированы и использованы для сооружения мостов на железной дороге, построенной для снабжения северным углем центральных районов страны.
В 1960-е годы на этом месте создали огромный зимний плавательный бассейн «Москва». В 1990-е годы бассейн закрыли, чтобы построить новый Храм Христа Спасителя, визуально повторяющий старый.
«Рабочий и колхозница»
Памятник монументального искусства, считающийся символом советской эпохи.
Автором скульптуры является Вера Мухина, однако концепция и композиционный замысел принадлежит архитектору Борису Иофану – победителю конкурса на строительство советского павильона на Всемирной выставке в Париже в 1937 году. По его замыслу, павильон должна венчать скульптура, похожая на античную статую «Тираноборцы», изображающую стоящих рядом с мечами в руках Гармодия и Аристогитона, совершивших в 514 г. до н. э. покушение на древнегреческих тиранов Гиппия и Гиппарха.
«Рабочего и колхозницу» изготовили по созданной Мухиной полутораметровой гипсовой модели на опытном заводе Института машиностроения и металло-обработки.
После окончания выставки монумент демонтировали и перевезли в Москву. Планировалось установить его на округлой площадке перед средней шлюзовой башней со стороны водохранилища Рыбинской ГЭС, но, поскольку строительные работы на гидроузле в это время были еще не завершены, скульптуру установили на постаменте перед главным входом Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (ныне северный вход ВДНХ).
В начале XXI века началась реконструкция монумента. В конце 2009 года скульптуру установили на новый специально возведенный для нее павильон-постамент, в общих чертах повторяющий оригинальный павильон Иофана 1937 года.
«Хрущевки»
Научная разработка проектов панельно-каркасного жилищного строительства началась в 1940 году в НИИ Строительной техники Академии архитектуры СССР, однако была прервана войной.
Вновь эта тема была поднята в конце 1943-начале 1944 гг. на Урале, когда остро встал вопрос об ускоренном строительстве постоянного, капитального жилья для строителей и эксплуатационников активно расширяющейся сети электростанций. На заседании в тресте Главуралэнергострой Свердловска главный инженер группы подготовки производства Алексей Смирнов предложил в качестве материала железобетонные панели. Их производство развернули в городе Березовский, где в декабре 1945 года был собран первый в стране панельный дом.
В 1947 году Институт строительной техники Академии архитектуры СССР запроектировал четырехэтажный дом каркасной конструкции с заполнением стен крупными панелями, и в начале следующего года такой дом был построен в Москве на Соколиной горе. В Москве индустриальный метод строительства многоэтажных жилых домов был апробирован архитектором Василием Светличным.
Максимально дешевый проект жилого дома с возможностью посемейного заселения разработали инженер-строитель Виталий Лагутенко и архитектор Василий Посохин. Первый опытный дом такого типа был построен в Москве на улице Гримау. 31 мая 1961 года был пущен Первый домостроительный комбинат, призванный производить панели для таких домов.
С середины 1950-х гг. начинается массовое возведение панельных домов, названных неофициально сначала «лагутенковками», а затем «хрущевками» – по имени руководителя СССР того времени Никиты Сергеевича Хрущева.
